Трудно, наверное, конкурировать с бароном – Олегом Янковским из фильма Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен», вышедшего в 1980 году. Мы выросли под цитаты из этого фильма, он – часть культурного кода не одного поколения. И вот знакомые слова звучат по-другому. И ты уже смотришь совершенно новую пьесу, узнавая привычные реплики, открывая в них иные смыслы. В этом несомненная заслуга режиссера-постановщика спектакля «Тот самый Мюнхгаузен» Елены Невежиной (Москва), известной нижегородскому зрителю по постановке «Павла I».
Барон Мюнхгаузен Сергея Блохина – это не утонченный герой Янковского, он более мощный и брутальный. Не просто рассказчик – человек действия. Глядя на такого, веришь, что и на ядре пролетит, и себя из болота за волосы вытащит. И тысячу жизней проживет. Потому что смерть – это не про него. Он бессмертен, как правдивые рассказы о его невероятных приключениях. При виде такого барона на память приходит Портос – громогласный великан, любитель жизни.
Под стать и фрау Марта (Вероника Блохина) – они вместе дразнят священника, вместе путешествуют. У них схожие взгляды на жизнь. И мечтают они «на двоих». В отличие от героини фильма Марка Захарова она не бледная тень барона, а его верная спутница. Да вот только… Только почему-то для нее вдруг стало значимым мнение толпы и ей вдруг показалось, что нужен официальный статус баронессы, нужно венчание. Появились собственные мечты, в которые нет доступа Мюнхгаузену.
Барон же верен себе. Как ни сдерживайся, сущность не скроешь. Да и не переделывать же себя под каждого дурака! И он преподносит своей возлюбленной самый дорогой подарок, который мог придумать, – 32 мая, еще один день весны. Вот только подарок его никто не оценил. Даже верному слуге Томасу не нужен такой день, ведь зарплату ему платят по первым числам.
По-современному звучит тема развода. Якобина не хочет отпускать барона на свободу не просто из-за утраты статуса и богатства. «Развод отвратителен вовсе не потому, что разлучает супругов, – говорит она, – а потому, что мужчину почему-то начинают считать “свободным”, а женщину – “брошенной”».
Мюнхгаузен, подаривший свои правдивые истории тысячам людей, оказывается незнакомцем для собственного сына.
Срывается развод с баронессой Якобиной. Срывается и сама Марта. Она покидает барона, который не может поступиться правдой. И этот сильный, цельный человек ломается, впервые в жизни врет окружающим и себе.
Во втором акте на сцене уже другой человек – расчетливый садовник Мюллер, выработавший собственную систему полива роз. Он готов заработать и на собственных похоронах. Вот только фрау Марта не смогла жить с этим полутрупом. Это не барон, которого она любила. Она уходит. Он возвращается.
На раскрытие смыслов спектакля играет всё: декорации с огромным шаром – то ли пушечным ядром, то ли Землей (художник-постановщик Дмитрий Разумов из Москвы), музыка (композитор Марина Собянина из Берна), свет (художник по свету Максим Бирюков из Москвы).
Отдельно хочется сказать о костюмах. Барон верен себе – он в камзоле фасона XVIII века. Его жена баронесса Якобина (Наталья Кузнецова), адвокат Рамкопф (Иван Стражинский), Бургомистр (Олег Шапков) в современной одежде рассуждают как люди рациональные, прагматичные. Фрау Марта застыла где-то между. Она еще как-то не определилась, какой круг ей ближе. Но во втором действии она появляется в черном брючном костюме – то ли траур, то ли ниндзя. Впрочем, ее готовность к борьбе уходит, когда она понимает, что любимому барону грозит реальная опасность. Сдаться, чтобы спасти. Или рассказать о подмоченном порохе – тоже чтобы спасти. Барон не выдержал бы насмешки и позора. Убив его один раз, она не сделала этого вторично.
В завершение спектакля барон Мюнхгаузен раскачивает огромный диско-шар, подвешенный над сценой. И возникают ассоциации с атлантом, который, вместо того чтобы держать Землю, не дает ей замереть в покое. Наверное, для этого и нужны Мюнхгаузены, ведь «мыслящий человек должен периодически себя вытягивать за волосы из болота».
Режиссер-постановщик Елена Невежина:
– Лично во мне завибрировал не столько текст Григория Горина, сколько сама фигура Мюнхгаузена. Мне кажется, что фигура Мюнхгаузена намного шире и глубже, чем в пьесе. Пьеса написана в 1974 году. Может быть, именно сегодня, спустя более сорока лет, и Мюнхгаузен, и пьеса обретают новые смыслы.
Мюнхгаузен – это удивительная фигура. Кто он такой? Фантазер, враль, человек, опередивший время? Кто? Мы до конца не понимаем. Отсюда и анекдоты, «синдром Мюнхгаузена» – есть такая болезнь. При его имени мы все расплываемся в улыбке. В нем есть некая магия. В этом мы пытаемся разобраться.
Художник-постановщик Дмитрий Разумов:
– Мы живем во времена, которые требуют от человека определенного формата. Кто ты: офисный работник, человек, занимающийся искусством, чиновник? Время форматирования… Мюнхгаузен не подходит ни под один формат. Это некий архетип вне времени. Он живет в своем времени, в своем пространстве. Его невозможно загнать в какие-то рамки. Мюнхгаузен взрывает и разрушает форматированное сознание, вскрывают его противоречия и проблемы. И сейчас есть такие люди, которые совершенно не вписываются ни в какие форматы…
Композитор Марина Собянина:
– Мне кажется, что музыкальная сторона в театре часто недораскрыта, часто музыка обслуживает повествование, сопровождает его… Но в основном я работаю над созданием саунд-дизайнов, то есть звуковых пейзажей. Это не то, что называется классической песенностью, это не просто мелодия. Это игра со звуковыми пейзажами. Например, есть несколько отрывков, где мы сначала слышим звук часов, а потом они изменяют свой тон (с помощью музыкальных программ) и перестают восприниматься как часы. Превращаются в самостоятельный музыкальный инструмент.
18+
