Но вот что удивительно: все четыре раза пассажиры дружно смотрели это кино, откладывая книжки, кроссворды, модные журналы и гаджеты с играми и заранее скачанными сериалами. Хотя на самом деле и не удивительно вовсе. Советское кино про войну осталось высшим достижением в сфере главного из искусств, и у Озерова продумано буквально все, что эмоционально воздействует на зрителя, – от чередования героических сцен и комических эпизодов в духе «Василия Теркина» до тональности реплик. Но, главное, фильм очень точно попадает в наши представления о войне, в ту, как теперь принято говорить, матрицу восприятия, которую сформировали услышанные в детстве рассказы дедов и бабушек. В наше коллективное бессознательное.
И не важно, сколько лет пассажиру – пятьдесят или двадцать пять. И нет разницы в том, смотрим ли мы программу «Время» или читаем новости в твиттере. Есть темы и образы, которые сохранились неизменными с 1985-го, несмотря на все усилия тех, кто хотел бы выпотрошить нашу идейную начинку. Причем эти темы и образы получают драматическое и даже трагическое подтверждение уже в эпоху гаджетов и социальных сетей.
В «Битве за Москву» есть такой эпизод. На фронт 16-й армии, отбивавшей атаки фашистских танков на Волоколамском направлении (именно здесь сражалась и 316-я стрелковая дивизия генерал-майора Панфилова) прибыл краснознаменный ансамбль песни и пляски Александрова. Основатель и руководитель коллектива просит Константина Рокоссовского немедленно доставить артистов не передовую, чтобы дать там концерт. Но командарм обращает внимание на звуки рвущихся снарядов и отвечает, что там уже идет концерт. «Я вас туда пустить не могу, - говорит Рокоссовский. – Вы достояние всей Красной армии». И приказывает майору организовать сюда побольше телефонных аппаратов, и пусть ансамбль поет в телефонные трубки, а бойцы на передовой услышат и подпоют.
После этого в фильме показано, как ансамбль поет «Священную войну», а солдаты и офицеры со словами этой песни в буквальном смысле идут под танки. Тишина в вагоне в эти минуты полная. Все замерли в своих креслах, женщины не скрывают слез. А после окончания эпизода пассажиры аплодируют. И одна девушка вдруг говорит: «А зачем же их в Сирию везли? Что, не могли по Интернету транслировать, как тогда по телефону?»
Достоевский говорил, что все мы вышли из гоголевской «Шинели». А мы, нынешние, все вышли из «Священной войны». И музыка нашего нового, а, точнее, хорошо забытого в 90-е и возвращенного в 2000-е гимна, написанная все тем же Александром Васильевичем Александровым, нам нужна, потому что она наша, родная. И ансамбль Александрова нужен в Сирии ничуть не меньше, чем нужен был осенью 1941-го под Москвой. Не военным нужен, а всем нам. Таково наше коллективное бессознательное. А, точнее, коллективное сознательное. Потому что мы сознаем себя тем народом, который по такому же вот морозу с голыми руками пошел под танки. И остановил. И отбросил.
Мы идейные, хотя долго это скрываем.
