«Храни тебя Господь, сынок!»
Начну с уже упомянутого «дебальцевского котла». Поскольку я в общей сложности почти неделю провел на «передке», то компетентен высказать свое мнение. Да, ополченцы действительно несут большие потери. Но не такие огромные, как об этом говорят украинские СМИ. Конкретный пример: по данным штаба ополченцев в конкретный день убитых было трое, а в тот же вечер украинские СМИ говорили о 50 убитых «сепаратистах». Кстати, про этот термин. Его никто не стесняется, и когда я прибыл в расположение подразделения, в котором мне пришлось жить и работать, меня тут же окрестили «шпионом сепаратистов». Я на это не обижаюсь, поскольку считаю, что русский человек должен быть там, где его братья находятся, мягко говоря, не в лучшей ситуации. И помочь им по мере возможности и делом и словом. И пусть из-за этого у меня даже аннулируют шенгенскую визу.
Итак, по поводу Дебальцево и близлежащих сел. Ужасы, которые там творят украинские военные, не поддаются описанию. Как привязывают мужчин к столбам, и они стоят под обстрелом; как толпа «воинов» насилует 12-летних школьниц на глазах одноклассников, как женщин, стариков и детей сгоняют в школу и ее минируют... Так может вести себя только загнанный в ловушку зверь, которому нечего терять. В достоверности этой информации, к сожалению, сомневаться не приходится: у многих ополченцев в Дебальцево находится родня, с которой они иногда созваниваются.
В России мне приходилось слышать, что ополченцы – это бандиты, которых панически боится местное население. Но когда мы находились в больнице, на рынке, в населенных пунктах на передовой, к нам подходили незнакомые люди и спрашивали: когда же уничтожат этих проклятых фашистов? Лично мне, поскольку я ходил в армейской «горке», пожилые люди говорили: «Храни тебя Господь, сынок!». Думается, что мимо изуверов-бандитов старики прошли бы молча.
Без иллюзий
Разведчики, которые подбирались вплотную к селу, мне рассказывали, что это серьезный и хорошо оборудованный укрепрайон. Под обычными окопами находятся бетонные бункеры, в которых легко пережить любой артобстрел.
Здесь необходимо сделать очень важное замечание: к сожалению, благодаря «кухонным патриотам», принято думать, что ВСУ - это какая-то толпа оборванцев, не желающих и не умеющих воевать. Скажу от лица ополченцев, что это не так: они столкнулись с грамотным и сильным противником, которого ни в коем случае нельзя недооценивать, как это было в начале войны. На украинской стороне воюет много профессионалов, военных и натовских инструкторов. Например, снайперы из Чечни.
Кстати, о чеченцах. Есть не менее глупое предположение, что по зову Рамзана Кадырова они резко кинулись защищать Донбасс. За все время командировки я видел только двоих, которые стрельнули у меня сигарету. Поговорили. Стало понятно, что представители этого горного народа воюют по обе стороны фронта. Две войны их многому научили, и они сами могут поделиться опытом с шахтерами, взявшими оружие.
Например, вечером затаскивают на позицию миномет с боекомплектом и уходят. А на следующий день возвращаются и тут же начинают «работать», когда их никто не ждет – разведка ВСУ это место расценила как брошенную позицию.
Мне кажется, что рассказы об участии уроженцев Кавказа в этом конфликте не смягчают межнациональную обстановку в стране. Посему расскажу об осетине, с которым я познакомился. Поначалу я к нему отнесся, мягко говоря, нехорошо: что это за «чудо» в карауле стоит в домашних тапочках и с книгой. А потом мне рассказали, что когда тот пришел в ополчение, то с ходу попросился на передовую и взял только нож – «оружие и снаряжение сам добуду». Так и вышло...
С Кантом на передовой
Кстати, про книги. Есть еще один миф, что ополченцы – это недалекие маргиналы, которые занимаются исключительно грабежами и насилием. Про отношения местного населения я уже рассказал. Теперь про интеллектуальную составляющую. Когда я прибыл в расположение на «передок», первое, что увидел среди груды оружия и снаряжения – томик Канта из серии «Антология мысли». Кстати, после кофе и сигарет главная валюта здесь - книги. Причем, не покетбуки типа "мопсы", "братва" и "спецназ", а классика и философия. Да и наши вечерние беседы за чаем совсем не напоминали привычный в российских реалиях «базар-вокзал». Они больше походили на литературные гостиные или творческие вечера. Например, мы пару часов рассуждали об агностицизме, а отдельный вечер был посвящен биографиям русских писателей и их сравнению. Также обсуждались биографии и деятельность исторических личностей. Про то, кто где «напился и проснулся», я ни разу не услышал.
Посему мое историческое образование оказалось очень востребованным. Увы, война требует не столько гуманитарных, сколько технических знаний. И здесь ополченцы превосходят многих преподавателей вузов. Особо ценится знание вооружения, а главное - практические навыки его использования.
Я дважды присутствовал при работе минеров. Мало того, я находился в трех метрах от сапера и снаряда, с которым он работал. Об этом стоит сказать отдельно. Несмотря на международные договоренности, Новороссию вовсю бомбят кассетными снарядами, которые считаются оружием массового поражения. Их останков я наблюдал более чем достаточно. Мало того, в Алчевск прилетела с украинской стороны «точка У» - тактическая ракета, площадь поражения которой несколько футбольных полей. Слава богу, сработала ПВО, и ракета взорвалась в воздухе, на землю упали ее обломки. Если бы она достигла цели, я бы не написал эти строки.
Вообще эту войну можно смело назвать поединком артиллерии – пехота здесь не играет особой роли. Преобладают артиллерийские поединки и бесконечные перетасовки техники. Например, «Грады» я видел гораздо чаще, чем обычные танки. Так что сейчас мне очень непривычно ходить по улицам – непривычно тихо. Я уже научился сладко засыпать под «аккомпанемент» артиллерии и минометов. Увы, страдают от бомбежек, в первую очередь, мирные жители – новости забиты сообщениями о кровавых результатах налетов. Да и я своими глазами видел разбомбленные дома, картины, напоминающие постядерный мир.
Еще немного про маргиналов и их традиции. У ополченцев сухой закон, и пьянство карается исправительными работами. За все время пребывания я выпил пластиковый стаканчик красного вина на дне рождения командира. К слову, на «банкете» на полтора десятка здоровых мужиков было выставлено три бутылки этого напитка. А погибшего товарища, с которым я сперва с интересом общался, а потом побывал на его похоронах, поминали добрым словом, а не литрами водки, как это принято в дешевых псевдопатриотических сериалах.
Крепкие матерные слова я слышал неоднократно: увы, это война. Нервы зачастую на пределе. Но всегда это было по делу. Вообще среди ополченцев преобладали вежливые интонации. Например, в импровизированной столовой на передовой при входе принято желать всем приятного аппетита, а при выходе благодарить поваров. Кстати, еда здесь хоть и простая, но хорошо и с душой приготовлена и совсем не напоминает привычную российскую казенную пищу. Например, борщ из тушенки или костей. На передовой я один раз полакомился парным молоком – настоящим деликатесом на войне.
«До встречи, брат!»
Также есть устоявшееся мнение, что ополченцы без ума от России и исповедуют вполне лубочную форму патриотизма. Спешу заметить, что это не так. Российские реалии никто не идеализирует. Здесь наблюдаются скорее мистические интонации, которые гораздо выше привычных бытовых дрязг. Россия для жителей Новороссии – это родина, единое историческое пространство. И люди отсюда, которые приезжают на помощь – братья. А к землякам, которые не готовы защищать свою землю и пережидают за спинами ополченцев, когда же война закончится, мягко говоря, презрительное отношение.
Многие в начале войны вывезли свои семьи в Россию и вернулись воевать. А многие не вывезли. В подразделении, где я находился, воевали целыми «семейными подрядами». И украшением казармы была «дочь полка» - 9-месячная девчушка, которая очень любила играть с оружием. На таможне в Изварино другая картина – многокилометровая очередь машин, желающих покинуть родную землю. Я видел иномарки со вполне здоровыми и крепкими мужиками, которые причитали об ужасах войны. Поскольку меня провожали ополченцы, я прошел таможню ЛНР без очереди под их завистливые взгляды. Пограничник молодой республики сказал мне на прощание: «До встречи, брат!». И я знаю, что как и многие россияне, пришедшие на помощь своим братьям, я вернусь сюда вновь.
В конце хочется сказать о работе журналиста на передовой. Опять же, назло международному законодательству, надпись «пресса» на каске и одежде - желанная добыча для украинского снайпера. Причем ради вполне спортивного интереса. А поскольку я хочу жить и вообще человек семейный, то подобных надписей не носил… А бронежилет и каску нужно надевать обязательно.
