Он вошел в наш полутемный коридор (жили мы в цокольном этаже дома, что располагается сразу за зданием Ленинской библиотеки) и, прищурившись, спросил, здесь ли живет мальчик Саша. Этим мальчиком был я.
Дед Мороз протянул мне руку в красной рукавице, чтобы поздороваться как с мужчиной, но я почему-то испугался и спрятался за маму. Я не ожидал, что настоящие Деды Морозы такие большие - он почти упирался своей шапкой в наш низенький потолок. Да и потом - вместе с ним не было Снегурочки. Дед Мороз постоял немного, потоптался на месте и, выдавив из меня, наконец-то, стишок про зиму (вот зачем мама заставляла меня учить его накануне), поставил коробку на пол, улыбнулся нам глазами, попрощался и вышел.
Мама подняла ее (тяжелая, почувствовал я), перенесла на кухонный стол, достала ножницы и разрезала бечевку. Кухня наполнилась удивительными запахами. Я до сих пор помню содержимое того новогоднего подарка. Те, кто жил в семидесятые, поймут мои чувства. Копченая и вареная колбасы, несколько видов конфет, зефир в шоколаде, какие-то консервы, сосиски, ярко-оранжевые мандарины, шампанское - и он, никогда ранее мною не виданный, большой, зеленовато-коричневый, с торчащими жесткими, колкими листьями, немного овальный, напоминающий огромное яйцо... «Ананас», - сказала мама. Таким я и запомнил тот Новый год. Запомнил как сказку.
В декабре 2014-го Дедом Морозом стал я сам. Ну, если честно, не совсем Дедом Морозом. Я не надевал на себя тулуп с валенками, не приклеивал белую бороду, не стучал посохом. С любимым всеми героем меня роднил только красный нос - на улице стоял декабрь. И все-таки мы были вместе: Дед Мороз, Снегурочка, сказочный Бурундучок и я.
Мы шли по дворам и проводили для детей в этих самых дворах елки. В выходные - днем, в будние дни - вечером. Не помню точно сколько. Примерно двадцать. Мы громко включали веселую новогоднюю музыку, детские песни. Мы водили хороводы вокруг елок, а где их не было - просто хороводы.
Дети преодолевали сказочные препятствия и соревновались в ловкости. Они взрывали вместе с нами хлопушки и танцевали. Они рассовывали по карманам конфеты и говорили искреннее спасибо. А еще спасибо говорили родители, говорили бабушки. Даже дедушки говорили. Им было приятно, я видел. Они были счастливы, потому что верили в сказку. Мы не дарили детям ананасы. Кого сейчас удивишь ананасами.
А еще я проводил новогодние обеды. Проводил их для пенсионеров, инвалидов, ветеранов. Для людей мудрых, немолодых, проживших длинную, далеко не всегда приятную и легкую жизнь, но по-своему счастливых. Мы сидели в одном из нижегородских ресторанов, ели борщ, картофельное пюре с судаком и звенели бокалами с новогодним шампанским. Официанты разносили тарелки и улыбались.
Возможно, они вспоминали о своих бабушках и дедушках и думали, что подарить им на Новый год. «Как у вас здесь красиво, - сказала мне сидящая справа от меня бабушка, - все так чисто, уютно. А борщ! Такой вкусный борщ. Спасибо вам. Сколько он стоит?». Я ответил. «Недорого, - обрадовалась моя собеседница. - Я первый раз в ресторане. За 75 лет первый раз. У меня небольшая пенсия, но я буду иногда приходить сюда и заказывать его. Дома мне совсем одиноко. Дети разъехались, звонят очень редко. Внуков не привозят. А здесь столько людей. Меня же пустят в ваш ресторан?».
Пустят! Я шел домой, и зимний колючий ветер выбивал из моих глаз слезы. Дома я включил компьютер и вошел на свою страницу на Фейсбуке. Две с половиной тысячи моих друзей обсуждали цены на нефть, резкое падение курса рубля, рост стоимости продукции Apple и необходимость срочно покупать пока еще не подорожавшую технику. Одни были не довольны вчерашним карпачо, другие несвежими устрицами, третьи недоохлажденным вином. Они уже не верили ни в сказку, ни в Деда Мороза...
