Так же птицы поют...
Когда я приезжаю сюда, сразу вспоминаю: «Городок наш Арзамас был тихий, весь в садах, огороженных ветхими заборами. В тех садах росло великое множество «родительской вишни», яблок-скороспелок, терновника и красных пионов. Сады, примыкая один к другому, образовывали оплошные зеленые массивы, неугомонно звеневшие пересвистами синиц, щеглов, снегирей и малиновок...».
Так начинается «Школа», и Арзамас действительно воспринимается таким, как его изобразил Гайдар, несмотря на чудовищный взрыв, искореживший город четверть века назад. Так же поют птицы, так же свисают с веток румяные яблоки. Но многое и изменилось. Пруды отнюдь не зацветшие, а «речонка» Теша отнюдь не речонка. В начале прошлого века по ней сплавляли лес, она даже была судоходной. И совсем не маленькой – длина ее свыше 300 км. А уж если разольется весной, иной раз и дома подтопляет.
Много воды утекло из Теши в Оку с той поры (повесть была опубликована в 1929 году). Сегодня Теша – одна из самых чистых рек в Нижегородской области. Сам не проверял, но, говорят, водятся здесь и сом, и жерех, и окунь (правда, мелковатый), и - подумать только! - судак. И совсем не случайно, что приезжают сюда порыбачить даже из других регионов. Как-то уютно здесь, комфортно. Ведь рыбалка – это, прежде всего, общение с природой.
Чудеса все-таки случаются
До 1918 года, как писал Гайдар, Арзамас «был похож на монастырь: стояло в нем около тридцати церквей да четыре монашеских обители». Сегодня церквей поубавилось – их всего 22, монастырей вполовину меньше. На один храм приходится на 4 тысячи жителей города, включая младенцев, и по этому показателю Арзамас опережает многие другие города России. При Сталине главный собор Арзамаса – Воскресенский, - самый величественный и красивый, хотели снести, но верующие горой встали на его защиту. Храм в итоге просто закрыли. Но – ненадолго: во время Великой Отечественной войны богослужения возобновились. А сейчас пятиглавый собор привлекает паломников со всех концов России. Здесь и золотая чеканка, и фрески художников знаменитой Ступинской школы.
На самом деле это далеко не так. Своими избавлениями от несчастий и болезней, от пьянства прославилась икона «Избавление от бед страждущих». В Богоявленском храме Арзамасского Свято-Николаевского женского монастыря принесенная сюда икона «Достойно есть», изрубленная топором, обновилась после крестного хода. Ее нашли в 1997 году, и на потемневшем от времени образе неожиданно высветлились лики Спасителя и Божией Матери. Животворящий крест Господень не раз уберегал Арзамас от чумы и стихийных бедствий. Аркадий Гайдар не мог не знать об этом. Молитвы жителей города перед Животворящим крестом чудесным образом прервали бушующий пожар, уничтоживший в апреле 1883 году едва ли не половину строений.
Митька-цыган и купцы
В трактовке Аркадия Петровича чудом арзамассцы сочли якобы духовное перерождение Митьки-цыгана. Это – персонаж реальный. «Пронесся однажды слух, - писал Гайдар, - будто бы Митьке-цыгану, бродяге и известному пьянице, ежегодно купавшемуся за бутылку водки в крещенской проруби, было видение, и бросил Митька пить, раскаялся и постригается в Спасскую обитель монахом». Дальше следует история о том, что Митька наглядно демонстрировал готовность выполнить свою клятву. Он «усердно отбивал поклоны, всенародно каялся в грехах и даже сознался, что в прошлом году спёр и пропил козу у купца Бебешина». Купец был растроган и от щедроты душевной одарил Митьку рублем, который тот тут же и пропил. Больше о том, чтобы посвятить себя служению Богу, козокрад не помышлял.
Реален и купец Бебешин. Но о ком из двух братьев упоминал Гайдар, мне выяснить не удалось. Потомственный почетный гражданин Арзамаса Илья Васильевич Бебешин был членом Общества хоругвеносцев имени благоверного князя Александра Невского, Николай Васильевич – казначеем этого же общества, которое находилось в ведении Нижегородского епархиального управления. Оно объединяло, кстати, людей всех сословий патриотической и монархической ориентации и занималось главным образом устройством крестных ходов в память как общегосударственных, так и местных событий. Арзамасский краевед Николай Щегольков, основываясь на устных рассказах старожилов, утверждал, что основателем рода Бебешиных был татарин Бебеша, прибывший в Арзамас, скорее всего, из Новгорода Великого.
Другой купец - Синягин – образ собирательный. В нем есть черты Ивана Григорьевича Попова и Сергея Васильевича Вязовова. Особняк Поповых-Ямщиковых находился как раз на месте «дома миллионщика». Но Гайдар сместил все во времени: Иван Григорьевич жил в Арзамасе задолго до автора «Школы». Как и гайдаровский Синягин, Попов, хотя и был скрягой, не чурался благотворительности. Будучи городским головой, распорядился засыпать овраг, образовавшийся в старице реки Сороки.
Сергей Васильевич Вязовов тоже был поселен писателем в Арзамасе почти на сто лет позже. Он приобрел известность тем, что первым стал утилизировать отходы кожевенного производства. Из них стали варить клей, валять войлок. Насчет того, что он выписал из Москвы крокодила, история умалчивает. А вот «вышка с телескопом» действительно у Вязовова имелась. Вернее, не вышка, а купол, где размещалась обсерватория. Купец построил свой дом на Большой улице. В его усадьбе работала войлочная фабрика. До середины прошлого века здесь находилась центральная городская библиотека. В 1935 году, когда Аркадий Гайдар посещал Арзамас и где писал свою повесть «Голубая чашка», он встречался в этом здании с пионерами. Библиотеку сменяли потом музыкальная школа, заводоуправление завода автозапчастей, райсобес...
Священники
Упоминал в своей повести Гайдар и священника Архангельского, который в числе других «принял присягу Временному правительству». А также его сына, семинариста, одного из первых в Арзамасе вступившего в партию эсеров.
Протоиерей Евгений Васильевич Архангельский – тоже реальное лицо. Он родился в 1862 году, окончил Нижегородскую духовную семинарию. С 1883 года преподавал в Арзамасском духовном училище. Здесь и обвенчался с Александрой Николаевной Страгородской, которая тоже была дочерью священнослужителя. И спустя три года Архангельский стал настоятелем Арзамасской кладбищенской Всехсвятской церкви, продолжая преподавать в училище.
За свою жизнь Евгений Васильевич занимал много разных должностей, выступал даже в роли судебного следователя. После смерти своего тестя был назначен старшим священником Алексеевского женского монастыря, а затем протоиреем. Но, судя по воспоминаниям современников, у Архангельского и Страгородской своих детей не было, так что Аркадий Гайдар, похоже, имел в виду приемного сына Страгородской - Либединского. Точная дата смерти Евгения Архангельского неизвестна. Видимо, она наступила где-то после 1918 года. Супруга пережила его намного. В 1937 году в возрасте 70 лет Александра Николаевна была обвинена в контрреволюционной деятельности и казнена вместе с братом, митрополитом Сергием Страгородским.
А вот со священником Федором Владимирским Гайдар был знаком достаточно хорошо. В «Школе» он выведен под именем отца Павла. «Временному правительству соборный священник отец Павел объявил, что Иисус Христос тоже был и социалистом и революционером“, - писал Гайдар. Но тут, похоже, тоже передержка. Федор Владимирский сочувствовал большевикам и водил дружбу с Максимом Горьким. Именно он крестил и давал добро на усыновление «Буревестником» брата Якова Свердлова Золомона. Запись в метрической книге Троицкой церкви Арзамаса гласит, что состоялось это 30 сентября 1902 года.
Вместе с тем, обряд этот был совершен с явным нарушением церковных канонов. Горький стал одновременно и приемным, и крестным отцом Золомона-Зиновия, а этого не допускалось. Священник, проводивший обряд, должен был указать на вопиющую ошибку, но почему-то этого не сделал. Впрочем, отец Федор внакладе не остался. Горький помогал деньгами его сыну Михаилу, когда тот учился в Берлинском университете, способствовал его продвижению по служебной лестнице. В октябре 1917 года Михаил был одним из руководителей вооруженного восстания в Москве, избирался членом ЦК РКП (б), членом Президиума ВЦИК, заместителем наркома внутренних дел, заместителем председателя Госплана СССР, наркомом здравоохранения, председателем Центральной ревизионной комиссии. Репрессиям не подвергался, умер в 1951 году.
Федор Владимирский не понес никакого наказания. Он избирался гласным Арзамасской городской думы, по его инициативе началось строительство водопровода. С 1899 года занимал должность протоиерея Троицкого собора. А в январе 1907 года отец Федор Владимирский был избран депутатом 2-й Государственной думы от Нижегородской губернии.
Когда к власти пришли большевики, несмотря на протесты Горького и сына Владимирского, Троицкую церковь закрыли, перед этим разграбив. Федора Владимирского пожалели. Он дожил до глубокой старости. Его именем названа улица в Арзамасе. А вот Всехсвятская церковь и кладбище, где похоронены отец Федор, основатель Арзамасской школы живописи Александр Ступин, отец Аркадия Гайдара, Петр Исидорович, герои войны 1812 года, умершие в Арзамасе, давно уже не существуют. В 1933 году церковь разрушили, могилы сровняли с землей. Чугунные кресты отправили на переплавку, а гранитные и мраморные надгробия использовали для строительства и приспособили в качестве скамеек в бане. Это было еще до последнего приезда писателя в Арзамас. Потом на этом месте разбили парк культуры и отдыха. Аркадий Петрович на это никак не прореагировал. А сейчас парк носит его имя.
Другие прототипы
Герой повести «Школа» Борис Гориков называл Галкой преподавателя реального училища Николая Николаевича Соколова, оказавшим огромное влияние на его жизнь. Многие современники Аркадия Гайдара утверждали, что такой человек в действительности существовал. Но он был вовсе не преподавателем, а ровесником будущего писателя. Учитель-большевик был крайне нужен Гайдару для того, чтобы показать преемственность революционных идей и оправдать название повести. «Школа» - это постижение и осознание того, что коммунистическая идеология – единственный путь к счастливому будущему. Вероятно, Гайдар в это беззаветно верил.
Но «Школа» - это художественное произведение, так что искать полных совпадений биографий героев нет резона. Это относится и к образу отца Бориса Горикова, которого в книге расстреливают как дезертира. Отец писателя, Петр Исидорович Голиков, прошел две войны – Первую мировую и Гражданскую, стал в Красной Армии комиссаром полка. Его связывало с сыном многое. В том числе и вера в светлое будущее, которое принесет революция. Оба были сложными людьми, а об авторе «Школы» написано столько противоречивого, что разобраться сегодня трудно. Но как бы там ни было, книги Аркадия Гайдара не преданы забвению. В том, наверное, и заключается талант писателя, что он превалирует над идеологией.
Фотографии из мемориального музея А.П. Гайдара и с сайта www.newarzamas.ru.
