Ирландец М. МакДонах - один из самых выдающихся и неординарных современных драматургов. Некоторые называют его новым Чеховым. "Калека..." - первая часть его трилогии об Аранских островах. Эта пьеса одновременно безжалостная и сострадательная, хулиганская и сентиментальная, с напевной деревенской речью, грубоватым юмором и колоритными персонажами. В ТЮЗе "Калеку..." поставила режиссер Елена Фирстова, и на II Евстигнеевском фестивале этот спектакль был признан лучшим.
В центре сцены теснится старая мебель. Такие рассохшиеся буфеты с резными завитушками, ностальгические обшарпанные трильяжи, железные кровати сейчас можно встретить только в деревенских домах и на дачах. Сцена застелена брезентом, от которого по краям вверх уходят канаты. Деревянный пирс, булыжники под ним - и зрителям не составляет труда вообразить соленые брызги в воздухе, представить неуютные скалистые берега Инишмаана. Места, где приходится идти на риск для жизни, чтобы просто добраться до соседнего острова.
Характеры персонажей режиссер очерчивает резкими штрихами, делая их одновременно концентрированными и до дрожи узнаваемыми. Её Инишмаан совсем не в Ирландии. Калека Билли в спектакле - мрачный и замкнутый, умный и несчастный, он по привычке огрызается на тёток, которые досаждают ему чрезмерной опекой - и он живет рядом с нами. На соседней улице, в соседнем городе или поселке. Один из множества молодых ребят без будущего, которых одинаково царапают чужие насмешки и чужая жалость, и которые свыклись с мыслью, что всё хорошее в этом мире случится не с ними.
И всё же духовный центр спектакля - это тетушки Кейт и Эйлин. Они - воплощение материнской тревоги, и надолго застревает в голове их песенка, проходящая через спектакль ноющим рефреном: "Прощайте, мать, отец родной, Сестричка Мэри, горжусь тобой".
С усталостью и бесконечным терпением Кейт и Эйлин привечают всех в своей маленькой лавке. Даже Пустозвона Джонни - немолодого местного сплетника. Много лет уже он разъезжает по острову на своем велосипеде, разнося новости и выклянчивая за них еду. Много лет беззлобно бранится со своей монстроподобной матерью, подворовывая у нее деньги. Он в каждой бочке затычка, он подслушивает, выспрашивает, раззванивает и свято убежден, что делает благородное дело, что без его смехотворных "новостей" жизнь на острове прекратится. Потому его искренне возмущает требование местного рыбака, Малыша Бобби, не разбалтывать секрет о болезни Билли.
Про вдовца Малыша Бобби в пьесе говорится: "тридцать с небольшим, красивый, крепкий"; здесь же он выглядит забулдыгой средних лет. Наверное, когда-то он и был красивым, но с годами потускнел, потух, ожесточился, и ничего его не радует, ничего ему не хочется, даже поцелуев юной Хелен МакКормик в качестве платы за проезд. Но Инишмаан - его плоть и кровь, а он - плоть и кровь Инишмаана. Как и суровый доктор МакШерри, оплот здравого смысла на этом острове. Неподражаемы его интонации, когда он неизвестно в который раз объясняет, что девяностолетним женщинам нельзя давать на завтрак виски.
Есть в "Калеке..." еще два персонажа - брат и сестра МакКормики, ровесники Билли. Каждым своим появлением они взрывают размеренное действие спектакля, и он становится дискомфортным, бьющим по ушам. Из них брызжет буйная молодая энергия, которую им некуда применить в этом захолустье, и оттого она принимает уродливые формы. Бартли МакКормик - придурковатый инфантильный юнец, которому всё кажется смешным; его мысли крутятся вокруг американских сладостей - "Ментоса", "Чупа-Чупса", "Хубба-Буббы", разговоры о которых приводят его в экстатический восторг. Но еще несноснее сестра Бартли, Хелен, с пасторальными косичками и повадками провинциальной гопницы. Она неуравновешенная и жестокая; от ее угрожающих интонаций, предшествующих очередной вспышке агрессии, зрители ежатся. С самозабвенной яростью Хелен швыряется булыжниками, опрокидывает ведра с водой, разбивает куриные яйца о голову своего брата. И она готова перецеловать всю съемочную группу на Инишморе ради того, чтобы получить роль и покинуть Аранские острова. Хелен злится на Билли за то, что он ей нравится, а это гибельно для её репутации, и в отместку старается уколоть его побольнее.
Бартли и Хелен раздражают, действуют на нервы. Как раздражает и Джонни - своей неуёмной жизнерадостностью, бесцеремонностью и мелким самодовольством. Тем сильнее зрительский катарсис, когда паясничающий Бартли оказывается созданием с нежной душой, отмороженная Хелен - растерянной влюбленной девочкой, а Пустозвон Джонни - подлинным ангелом-хранителем Билли. Режиссер Елена Фирстова пытается показать нам, что если соскрести мелочность, пошлость, склочность, которая налипает на людей, выясняется, что они все хорошие, абсолютно все, даже если сами этого не знают. Ее спектакль - вольное или невольное признание в любви людям глубинки, которым остается напиваться, или пересказывать слухи, или ждать весточки от уехавших детей, или сбиваться в банды, или страстно мечтать приобщиться к огромному, незнакомому, волнующему миру - хотя бы через "Ментос" и "Чупа-Чупсы". Держаться друг за друга. Дружить. Ссориться. Любить. Жить.
