Около месяца назад, в ходе оперативного совещания городской администрации Олег Кондрашов поручил ввести ограничения при приеме на работу мигрантов в подведомственные организации и учреждения. Получается, что между общественными организациями и властью, несмотря на многочисленные отчеты кабинетных деятелей, не то что взаимосвязи, но и элементарного сотрудничества нет.
Некой буферной зоной между властью и приезжими в Нижнем Новгороде можно назвать общественную организацию «Центр помощи мигрантам». Ее руководитель Алмаз Чолоян проанализировала современные реалии в этой сфере и попыталась на основе своего печального опыта вывести некий алгоритм взаимодействия приезжих с властями. Тем более что ее рассказ словно настоящий детектив.
Выгоды для бизнеса
- С диаспорами работать очень тяжело. Доходило до того, что пару лет назад мы писали в прокуратуру, чтобы провели проверку по деятельности некоторых национальных общин. Они конфликтуют друг с другом и создают множество проблем. А отчет о проделанной работе – те же праздники с песнями и плясками. В народной культуре ничего плохого нет, но диаспора должна обучать своих земляков основам культуры страны, в которую они приехали. Не хочу всех очернять. В нашем городе есть организации, которые действительно работают. Их около десятка. Я бы выделили армянскую диаспору и Саркиса Микаэляна, дагестанскую и Шамиля Магомедова, а также курдскую общину с Мартином Шамояном. Эти люди давно живут в России, реально помогают людям и не требуют за это наград и признания.
На практике большинство национальных общественных организаций, а их более 300, зарегистрировано для своих, вполне личных и корыстных целей. Например, ходят по государственным учреждениям и выбивают выгоды для своего бизнеса. Последние несколько лет национальные общины регистрируются с одной целью – для посредничества между приезжими трудовыми мигрантами и работодателями. Таких организаций по нескольку у людей каждой национальности, и они между собой воюют. Земляки для них не братья, а товар, рабочая сила. Также они занимаются «изготовлением» документов для этой силы. Их представителей часто можно видеть в УФМС. Приходит один человек и отдает инспектору целую пачку паспортов и документов. Вот и вся «работа». Когда я пыталась поднять этот вопрос, на меня ополчились все - и чиновники УФМС, и диаспоры. Вот вам и «содружество»!
Некоторое время назад многие нижегородские СМИ рассказывали о трагедии, когда был убит один из водителей маршрутного такси. Однако мало кто тогда рассказал, как было на самом деле. Этим автобусным маршрутом владел бывший полицейский. Он приглашал к себе на работу приезжих водителей, отбирал у них паспорта, и они были вынуждены работать на него за копейки, как рабы. Если не работали, он их избивал. Когда «рабы» возмутились, он одного убил. Два человека убежали от него и обратились к нам. Неделю жили в нашем офисе. После нашего запроса их вызвали в сормовское отделение ФМС. Когда они туда пришли, их передали бывшему хозяину. А сотрудник ФМС заставлял этих молодых ребят написать отказную, что они к работодателю претензий не имеют (к слову, в ходе проверки сотрудники миграционной службы «не выявили нарушений» в деятельности этого перевозчика). Мы не сдались: нашли деньги, фактически выкрали мужчин и на такси отправили в посольство Узбекистана в Москве. И они вернулись на родину... Эта история со счастливым концом.
- Значит, «совместная работа» идет...
- Верхушки диаспор уже полностью слились с властью на почве личных финансовых интересов. Это с десяток человек, не больше... Например, регистрируется организация под руководством 20-летнего «уважаемого человека», которого никто даже из земляков не знает. Этот гражданин входит в совет при УФМС.
Доходит до того, что в качестве отчета о работе он использует отчеты нашей организации. Недавно некий товарищ заявил, что провел консультации в Княгининском районе. Мы связались с этим районом, но там его никто не видел. А в отчетах фигурировали персональные данные людей, которым мы там в свое время помогли. Я собралась подавать на него в суд, а мне в УФМС говорят: «Не связывайся. Это наш».
Диаспоры не от лени не участвуют в общественной жизни города. У них просто другие дела и иные задачи. Были случаи, когда я предлагала: пожалуйста, у нас есть офис, компьютеры, штат юристов – пользуйтесь для своей работы. Нет, им этого не надо.
Понуждали помогать
- Так было всегда?
- Нет. Когда-то при УФМС работала комиссия, которая занималась именно интеграцией и легализацией приезжих. Разбиралась судьба каждого обратившегося. Лет 15 назад, когда мы только начинали, все было хорошо: мы активно работали с властью, нас поддерживали и шли навстречу. Мы работали с самыми разными сферами – от образования до милиции. Я входила в общественную приемную полпреда и работала вместе с Сергеем Кириенко. Тогда не было понятия «мигранты», были «вынужденные переселенцы». И мы вместе с государственными органами реально помогли многим людям. В основном, это были русские беженцы, которым пришлось все бросить и бежать из бывших союзных республик. Но на родине их не ждали... С нашей помощью чиновники правительства региона понуждали своих подчиненных в районах области помогать таким людям!
В 2001 году мы впервые в России привезли в Нижегородскую область на отдых и реабилитацию детей из Чечни. Несмотря на негативное отношение к чеченцам, мы нашли поддержку губернатора Ивана Склярова. Также хорошие отношения были со следующим губернатором – Геннадием Ходыревым. Благодаря его жене Гулий, мы добились, чтобы беженцам из Чечни выделили целое общежитие на Автозаводе. А это 200 семей! Но в 2006 году началась «охота на шпионов». Те госслужащие, с кем у нас были хорошие рабочие отношения, сильно изменились. Они нас начали бояться и старались держаться подальше! Все наши инициативы, обращения и приглашения на мероприятия игнорировались либо отфутболивались. В совет при миграционной службе вошли «свои люди». Нашей организации, созданной для поддержки баланса в обществе, в нем места не нашлось.
- А конфликты были?
- Постоянно. Например, с азербайджанской диаспорой. Помню, к нам за помощью обратились три женщины. Исходя из ситуации, диаспора могла им больше помочь, чем мы. Я звоню туда, а мне вице-президент Фатима Ахмедова говорит: «Мы этим не занимаемся, у нас важная культурная работа – очередной утренник! А тут надо с документами возиться!». Другой случай. Пользуясь безграмотностью приезжего, который к ним обратился, представитель азербайджанской диаспоры за 15 тысяч рублей сделал ему разрешение на работу, которое у него уже было в разрешении на временное проживание! Человек понял и пошел жаловаться к нам. И таких случаев более чем достаточно.
- А с властью?
- Тоже привычное дело. У нас в офисе проводили обыски. На меня уголовное дело заводили. Одного из тех, кому мы помогли, задержали на границе с Украиной с поддельной миграционной картой. Виноватыми оказались мы. Я как руководитель организации получила штраф и два года условно за незаконную легализацию мигрантов. Но это меня не остановило.
Тогда мы много помогали русским переселенцам, которые на исторической родине стали бомжами. Это почему-то не нравилось УФМС. Один раз помогли пожилой женщине из Казахстана Светлане Георгиевне. У нее не было ничего: ни одежды, ни жилья, ни пропитания, ни тем более пенсии. Ее советский паспорт никто не хотел видеть. Мы добились, чтобы ей восстановили документы. Когда я сопровождала женщину в УФМС, меня в здание охрана не пустила – распоряжение руководства!
Еще пример. У одного работодателя при осмотре в поликлинике обнаружили около десятка человек с туберкулезом и ВИЧ-инфекцией. И они автоматически перешли в категорию нелегальных мигрантов. Хозяин отобрал у них документы и заставлял работать за 3000 рублей в месяц, запугав, что, если они будут возмущаться, сдаст их полиции. Один из этих «рабов» обратился к нам. Мы сразу пожаловались в генпрокуратуру - и их отпустили. А тот бизнесмен потом угрожал мне, бросался на меня с кулаками.
Были случаи, когда заведомо больные покупали анализы для устройства на работу. И посредниками между врачами и мигрантами выступали представители диаспор, работодатели и чиновники.
Мне много раз угрожали, что найдут у меня наркотики, убьют и т.д. Угрозы были из самых разных органов, даже оттуда, куда мы не жаловались... Это порочный круг.
«Грин-карта» для общин
- Каким в идеале должен быть диалог власти и диаспор? Можно его хотя бы смоделировать?
- Коррупционный диалог уже давно есть. Сейчас нужен жесткий ценз, чтобы общественная организация, прежде чем зарегистрироваться, несколько лет проработала бы на энтузиазме и доказала свою полезность. Этого, кстати, добивается и Президент РФ. Такие организации должны знать люди, и они должны оказывать конкретную помощь нуждающимся.
Приведу пример Франции, где национальные проблемы стоят более чем остро. Там очень тяжело зарегистрировать национальную общину. Это гораздо тяжелее, чем получить гражданство. Для этого надо несколько лет участвовать в интеграции приезжих. Если в отчете будут «танцы-песни», то последует отказ. При этом желающих создать общину строго экзаменуют на знание культуры Франции. А после регистрации организатор раз в квартал сдает отчет, который строго проверяется. Разрешение дается на три года, и потом нужно опять подтвердить свою полезность - как «грин-карта». Причем оценивается не сама отчетность, а проводится тестирование членов диаспор и общение с ними.
- А как быть с чиновниками?
- Чиновники гораздо образованнее членов общин. Над ними должен быть еще более жесткий контроль. При этом отчет об их работе должен основываться на проверках диаспор. Есть хоть какие-то национальные конфликты – урезать зарплату. В идеале должен быть гражданский механизм контроля – общественные наблюдатели. Но этот механизм может быть налажен лет через десять при постоянной кропотливой работе. Знаю, что в разных городах уже сложился определенный круг общественных организаций. Например, фиксируют на видео, как посредники заходят в кабинеты сотрудников ФМС с кипами документов. В Новосибирске свободные вакансии в службе занятости сравнили с квотами для мигрантов, после чего всплыло несколько десятков афер руководителей диаспор и чиновников.
- А есть какие-то улучшения в этой сфере?
- В отношениях с ФМС нет. Но есть хороший опыт работы с Нижегородстатом. Когда была последняя перепись населения, никакой статистики по нелегальным мигрантам не было (ее до сих пор не может озвучить ни один чиновник. – Авт.). Мы бесплатно взялись за это дело. В результате смогли хотя бы приблизительно установить количество лиц без гражданства. После этого мы очень подружились с Нижегородстатом и с ним плотно работаем.
Также нас признал минздрав. Хорошие отношения с минюстом. Правда, добиться этого было непросто. Очень распространенная проблема для переселенцев – ошибки и опечатки в документах, из-за которых их отказываются принимать в России. Одна женщина из-за этого постоянно моталась в Нижний Новгород из Первомайского района. Опечатки были и в документах ее мужа и троих детей. Я пошла в минюст и попала к очень хорошему человеку. Тот отправил запрос в Узбекистан и быстро решил все проблемы. Потом он познакомил меня с руководителем областного загса, которая впоследствии помогала нашим просителям. Например, нужно было дать информацию в районных газетах. Меня редакторы постоянно футболили, а перед этой женщиной «по стойке смирно» - все разместили. Увы, это редкие примеры. Чиновники у нас неисправимы. Поэтому механизм работы у всех правозащитников одинаков – долбить, долбить и долбить. Вода камень точит!
