«Душепомрачительные» декорации, особенно черные объемные плиты причудливой формы, стоящие в глубине сцены, нависали над актерами, словно обломки стен, навевали тоску и уныние. «Всё в итоге приходит к своему финалу», - словно говорили они, подпирая своды дома разобщенных членов семьи. Свет боковых ламп лился из-за кулис, пронизывая сцену и создавая эффект дневных лучей, просачивающихся в погреб через невидимые окна. За счет этого удалось точно передать атмосферу в доме Бессемёновых: черную, невыносимую, отравляющую всякого, кто перешагивал порог этого огромного жилища, больше похожего на пещеру.
Многих привел в замешательство образ певчего Тетерева в исполнении Александра Сучкова. Его герой получился обрусевшим кавказцем с «горчинкой» в словах и грустной философией. В речах Сучкова-Тетерева то идеи буддизма, то они напоминали монолог Гаврилы Иволгина из «Идиота» - были такими же нервными, алчущими, эгоистичными: о том, что злу нужно платить еще большим злом; и на того, кто подал вместо хлеба камень, высыпать мешок этих камней. При всем этом образ в исполнении Сучкова имел свою особенную «манкость» (то есть манит зрителей), как говаривал Станиславский.
Сергей Блохин в роли отца семейства Бессемёнова задал еще того леща на сцене: опрокинутый им стол с посудой заставил сидящих в партере людей вскрикнуть, так резко и грубо было выполнено это движение. Казалось, что актер забыл о зрителях, он не играет мещанина, он не Сергей Блохин, а мещанин Василий Васильевич, который привык «копить копейку» и пресекает в доме всякие перемены.
Во втором акте особенно громко заставил смеяться монолог Вероники Блохиной в роли Елены Кривцовой о «чудной» для ее ума философии Тетерева. Однако и в этом акте не обошлось без «отвлекающих маневров» от действия: экран, вывешенный на стену декорации, был совершенно неуместен, нарушал всю театральность, загадочность спектакля. С его помощью все сидящие в зале могли видеть, что происходит в «комнате» за решеткой на авансцене. Но изображение запаздывало, искажало все происходящее и этим раздражало.
Острый внезапный рояльный аккорд словно оборвал мещанскую жизнь и завершил само представление. Этот заключительный штрих заставил душу вздрогнуть и на мгновение замереть. Лишь после того, как актеры вышли на поклон, зал «отмер» и щедро вознаграждал бурными аплодисментами.
По окончании спектакля можно было услышать: «Я даже не ожидала, что под конец так все пройдет. Мне очень понравилось». Значит, несмотря на мелкие огрехи можно считать, что спектакль удался, режиссер с артистами справились со своей задачей.
