Кокурин родом из Дзержинска. Жаждой познания томимый, он с подросткового возраста изучал различные философские учения, дзен-буддизм, ислам, атеизм. Ходил по монастырям, попадал порой даже к сектантам. В дацан к буддистам собирался, но все же предпочел Псково-Печерский православный монастырь. После школы учился в ПТУ, где создал со своим другом Дмитрием Волковым группу “Экватор”. Как раз в ту пору он услышал “Аквариум”, и потянуло “на абстракцию и обобщения”. Появилась причуда записывать на кассетный магнитофон “Весна” в месяц по альбому-другому. А то и три выходило! Тогда же побывал Николай в Ленинграде, где пересекся с Борисом Гребенщиковым, который насоветовал в песенном творчестве пользоваться простым критерием – “пой их людям, и всё станет ясно”. В 1996 году Николай попытался примазаться к славе булгаковского Мастера и уничтожил все записанные к этому времени кассеты с песнями. Хотел проверить – горят или нет. И, по его словам, убедился, что сгорит и не воскреснет то, чего не надо.
А познакомились мы с отцом Николаем два с половиной года назад на похоронах нижегородского рок-барда Алексея Полковника, Кокурин его отпевал в кладбищенской церкви. И во время первой же встречи Николай подарил мне DVD-диск с полусотней своих альбомов.
– Тебя сильно шатает. Кидался во все религии и философии, даже секты. То священник в штате, то заштатный, причем по собственной воле. Это такое свойство характера?
– Дурная голова ногам покоя не дает. Мир-то Божий, а времени так мало, что успеешь – познавай в меру своих способностей. Бог всюду излил свою радость, и каждый человек лишь в нужное для себя время и в нужном для себя месте способен ее ощутить и принять. Поэтому и бегает человек, ищет свое “здесь и сейчас”.
– Священник, поющий рок – это, думаю, явление последних двух-трех лет. Как относятся к твоим песням в епархии? Там их слышали?
– Явление совсем не новое. Поют монахи, священники и диаконы. И рок, и блюз, и даже метал. Реакция, разумеется, всегда не однозначная. А в нашей епархии и до принятия мной сана знали о моем творчестве, но никаких разговоров у нас на эту тему не было. Вот если бы я был замечен в пьянстве, разврате каком, ереси или пропагандировал сие в песнях, тогда бы уволили, и не поминай лихом. А тут в чем проблема? И на епархиальных фестивалях пою, и на приходских праздниках. Никакой крамолы. Бывают разговоры за спиной, будто бы не всегда смысл песен понимают...
– Твои песни поет Илья Черт из “Пилота”. Насколько я слышу, он их здорово переделал под себя, отшлифовал мотивы. Как вы пересеклись с ним?
– В начале нулевых я наездами служил в селе Лукино Богородского района. Там находилось православное сестричество в честь Покрова Божией Матери (теперь монастырь), и туда часто приезжали паломники из разных городов, студенты…
Мы с ними молились и, конечно, разговаривали о стихах, музыке, кино. У многих молодых людей есть предубеждение, что храм и рок-музыка не совместимы. А тут им батюшка свои диски дарит, и у них все стереотипы рушатся. Подружились мы там со Светой Косаревой, она архитектор и близкий друг многих известных рокеров, даже книжку про Чижа написала. Через нее мои песни Илья и запел в 2002-м. Мы с Ильей долго переписывались, он еще штук пять-шесть наметил записать, но не сложилось. Илья переделал текст только в песне “Молитва” – сократил в два раза, одну строчку заменил. Мелодически тоже – облюзел, или ошансонил. Теперь, думаю, надо мне Илюхину простоту перенять. Мою “Неродину” он по темпу отбалансировал, а текст практически первоначальный оставил, с моей “рыбной” записи. В прошлом месяце Илья ко мне на село наведался в гости. Посидели, покумекали, по ночным храмам я его поводил. Подарил он мне свою книгу “Слипер и Дример” – читаю, “здорово!”, чувствуется влияние кэрролловской “Алисы”.
- Бак пробит, и бензинная
- кровь на нуле,
- Струны рвутся от перенапряга.
- И туда не попасть,
- и за тем не успеть,
- И душа как уставший бродяга…
Кстати, пробитый бак и бензинная кровь попали в песню Николая Кокурина неслучайно. Он давно уже свой на фестивалях байкеров. Так, совсем недавно выступал в дуэте с перкуссионистом Алексеем Останиным в байкер-баре “Ля Бочка”. А на открытии сезона друзья-байкеры справили Николаю мотоцикл, дабы он в труднодоступные губернские места мог легко добираться. И гоняет теперь батюшка по городам и весям на двух колесах да жалеет, что больше ста его железный друг не развивает.
– Многие твои песни на злобу дня. Что тебя волнует сегодня? Нет ли ощущения, что страна падает в пропасть?
– Весь мир давно уже упал и никак подняться не может. Кое-кому из смертных удается подняться, но чаще это лишь иллюзия, самообман. И несмотря ни на что человек старается, пыхтит, жилится. Маленькие успехи есть – это нас вдохновляет пример великой победы над грехом и смертью, я имею в виду Воскресение Христово. Если не надеяться на то, что люди, и я в их числе, смогут стать чище и праведней, то лучше сразу пулю в висок. На фига и жить? То, что происходит сегодня, мне представляется так: человечество проходит на земле развитие с его детскими болезнями-грехами и, заработав здесь иммунитет, перемещается в следующий класс, который есть свет. Но, конечно, хочется, чтобы люди еще внизу научились друг друга радовать праведностью, получали бы поровну, трудясь сообща, и перестали бы бухать, курить, убивать.
Кульминацией рок-карьеры отца Николая можно считать участие в крупном питерском фестивале “Мир без наркотиков”, где он спел сольную программу, а также вышел на сцену с “Пилотом”, чтобы исполнить свои песни вместе с Ильей Чертом. “Рок против наркоты и мир без греха – это естественно и вожделенно”, – комментирует он свое выступление.
– Главное в моих песнях – борьба со своими несовершенствами, с грехом. С блудом, развратом, пьянством. Некоторые считают, что жизнь без греха – всего лишь существование. Но Евангелие сообщает о возможности истинной радости жизни без греха – и только без него. Невосприимчивость мира к этой вести у меня вызывает слезы, которые и текут песнями...
