Почему подростки берутся за оружие и начинают стрелять в людей? К сожалению, я не знаю всех подробностей по «борскому стрелку». Но в этом случае очень своеобразна история с получением этим молодым человеком оружия, поскольку уже возникли вопросы и к врачу, который дал разрешение, и к полиции, которая не возбудила уголовное дело, для которого имелись все основания.
Естественно, нужно сделать все необходимое, чтобы оружие не оказывалось на руках у людей с неустойчивой психикой. Как это сделать? Ведь мы второй раз за два года имеем дело с законно полученным оружием: у «керченского стрелка» оно тоже было получено на законных основаниях.
Дело в том, что процедура освидетельствования претендующих на получение права владеть оружием специалистами моего профиля, то есть психиатрами и наркологами, в сегодняшней России довольно странная. Предлагается в ходе однократного контакта определить, может человек обладать оружием или нет. И люди зависимые, и люди с психическими расстройствами с виду абсолютно не отличаются от обычных граждан. Они могут в ходе беседы произвести впечатление совершенно нормальных. Если они хотят выдать себя за здорового человека, это им обычно удается.
Что делать? Раньше подспорьем для специалистов была система, при которой люди стояли на психиатрическом и наркологическом учете. Но проблема в том, что уже двадцать с лишним лет – с 1993 года – учет в России является добровольным. Даже если человека поставили на учет по решению суда, он может потом с него совершенно законным образом сняться по своему желанию. Поэтому специалисты имеют очень мало фактов, на основе которых они должны оценить адекватность претендентов на ношение оружия.
На мой взгляд, нужно доверить выдачу разрешений полицейским, которые о том же «борском стрелке» уже знали как о малолетнем правонарушителе и имели основания ему отказать.
Очень часто у подростков есть проблемы различного уровня – от психологических, вызванных сложностями взаимоотношений со сверстниками и близкими, которые они «решают», получив в руки оружие, до более глубоких, связанных с психическим расстройством. Но здесь мы сталкиваемся с той же проблемой – с 15 лет молодой человек в России может сам решать, нужна ему психиатрическая помощь или нет.
Более того, сейчас у нас разрабатывается закон о психологической помощи, который тоже ситуации не улучшит, поскольку, скорее всего, станет калькой действующих в отдельных субъектах федерации законов, в частности в Москве. А в московском законе написано, что до 18 лет человек может обращаться за психологической помощью только с ведома родителей.
«Школьный стрелок» из подмосковного Отрадного, как известно, был человеком не только с психологическими, но и психиатрическими проблемами. Однако, несмотря на рекомендации школьного психолога, не получал ни психологическую, ни психиатрическую помощь, поскольку родители его были против.
А против они были потому, что у нас в обществе утвердилось мнение, что психиатрическая помощь нужна лишь в крайних случаях, совершенно неадекватным людям. Но это совершенно не так. И недавней трагедии в Борском районе вполне можно было бы избежать, если бы люди представляли обращение за такой помощью столь же обычным, как и поход к стоматологу, делом, может быть, и неприятным, но необходимым для здоровья.
Пока мы наблюдаем прямо противоположную тенденцию. А если ситуация будет усугубляться, то и прогноз можно сделать только неблагоприятный.
Что касается влияния компьютерных игр на психологию подростков, которые потом берутся за оружие, то уже доказано, что агрессивное поведение молодые люди могут копировать с готовых образцов. В связи с этим еще в 1970-е годы в мире появились возрастные ограничения на потребление информации, связанной с насилием.
В России сейчас фильмы и мероприятия тоже имеют возрастную маркировку. Детям на ситуации насилия смотреть не рекомендуется. Проблема в том, что маркировка эта выставляется по странным критериям. Где насилия через край, порой стоит 6+, а где-то мелькнул голый зад – и уже 18+. Потому что в массовом сознании созерцание насилия не считается чем-то опасным для детей, от информации о сексе их стараются оградить гораздо энергичнее. Хотя насилие порождает более серьезные проблемы.
Не стоит все списывать на компьютерные игры – я не встречал в них такого сюжета, где человеку, поссорившемуся с родственниками или одноклассниками, предлагается их расстрелять. Так что о копировании образцов поведения здесь речь не идет.
А вот в социальных сетях группы, где обсуждаются такие способы решения проблем, действительно есть. Но как только за их членов по-настоящему взялись, мы слышим стоны о возвращении карательной психиатрии. Но что есть больший ужас – направление участников таких групп к психиатру или массовые расстрелы, которые они совершат, не получив психиатрической помощи? Да, работа эта ведется пока криво-косо, механизмы не отработаны, но лучше, чтобы они существовали, постепенно совершенствуясь, чем отсутствовали.
Да, работа это не очень быстрая, а после подобных происшествий хочется какого-нибудь эффектного жеста – кого-нибудь наказать, что-нибудь запретить. Но такие меры – то же повышение возраста, с которого можно получить право на использование оружия, – не решают никаких проблем. Нужна системная работа, которая дает надежду на профилактику подобных явлений, а не отдельные новые запретительные меры.
