Мировой опыт показывает, что любые эксперименты в изменениях отношений работодателей и работников должны быть оправданы. Да, четырехдневная рабочая неделя во многих странах использовалась. Ее пытались водить, в частности, на американских предприятиях – имелась в виду сорокачасовая неделя, когда человек четыре дня работает по десять часов и три дня отдыхает.
И практика показала, что эта модель в конечном счете не дает позитивного результата, потому что люди за длинный рабочий день слишком устают, производительность снижается, брак растет. И даже в глазах самих работников эта модель оказалась менее предпочтительна, нежели обычная стандартная пятидневка. Поэтому попытавшиеся ее ввести работодатели постепенно возвращались к традиционной пятидневке – никто их не заставлял, просто из соображений целесообразности.
Связывать переход на четырехдневную рабочую неделю с удаленной занятостью, как это делает наш премьер, вообще не имеет смысла. Это совсем другая модель трудовых взаимоотношений.
У нас есть отношения, при которых работодатель контролирует пребывание работника на рабочем месте с разной степенью регламентации его трудовых функций. А есть набирающий в последнее десятилетие силу опыт удаленной занятости, работы по интернету, так называемой внеофисной занятости, которая имеет свои плюсы, но абсолютно не связана с тем, что человек должен пребывать на трудовом месте четыре или пять дней. Он просто выполняет определенную работу, определенные функции – иногда находясь в штате организации, иногда являясь фрилансером, то есть выполняя отдельные заказы и поручения.
Это очень популярная в мире форма взаимоотношений. Она оправдана особенно для тех категорий людей, которым трудно добираться на работу, например людей с ограниченными возможностями, инвалидов. Для них такая форма организации труда часто является спасением. Люди просто выживают благодаря возможности так зарабатывать деньги. Но это не имеет никакой связи с продолжительностью рабочей недели.
Но самым главным препятствием для перехода для реализации идеи перехода на четырехдневку является производительность труда в современной России – сегодня ставить вопрос так, как это было сделано, просто нелепо. Как можно сократить число дней пребывания на работе, при этом не снижая заработной платы и не увеличивая продолжительность трудового дня?
32-часовая рабочая неделя при той же зарплате? Да многие наши предприятия и так работают на грани рентабельности – они просто не выдержат таких изменений. У нас не тот уровень производительности труда в экономике, чтобы мы могли позволить себе даже попытки подобных экспериментов.
Да, есть страны, где продолжительность рабочей недели меньше. Во Франции, например, она не сорок часов, а тридцать пять. Значит, по их производительности труда они сочли возможным сокращение рабочей недели до такого времени.
В России уровень производительности труда намного ниже, чем во многих развитых странах. И чтобы вслед за ними снижать продолжительность рабочей недели, нам еще плыть да плыть...
Изменится ли что-то через 10–15 лет, через которые этот эксперимент хотят начать? А за счет чего, за счет одного желания? Требуются реальные действия, которые пока что не осуществляются. Необходим экономический рост, инновационное развитие, внедрение современных технологий. Рассчитывать, что это произойдет, можно. Но пока не происходит или происходит крайне недостаточными темпами.
Так что это все не планы, а химеры. Это из области благих пожеланий, которые совершенно не подкреплены реальностью.
Предложение о переходе на четырехдневную рабочую неделю – мертворожденное. Оно, безусловно, не будет реализовано. И дай бог, чтобы даже попытки такой не было. Если будет, она принесет только вред, и все равно от нее придется отказаться.
Так что эти заявления – лишь имитация деятельности, создание информационного шума, чтобы обществу было о чем поговорить. Ничего другого за этой идеей нет, полная бессмыслица.
Автор: Александр Мазин, доктор экономических наук
