– Скажите, пожалуйста, почему жанр обозначен как «роман-фантасмагория»?
– На это у меня есть несколько разных ответов. Самое первое и самое банальное объяснение: когда мы начали готовить роман с издательством АСТ, там, конечно же, стали пугаться исков со стороны реальных людей, которые в этой книге фигурируют. Все-таки там управленцы – и бывшие, и действующие, в том числе и Донецкой народной республики, и ряд лиц, которые всем известны. Поэтому я предложил редактору написать роман-фантасмагорию, чтобы была возможность сказать: «Нет, это вообще не вы. Я все придумал, поэтому ответственности за это не несу».
– Мы живем в мире, где спокойствие, счастье, а совсем рядом с нами – война. Как меняется мироощущение человека, который пришел с войны в мирную жизнь?
– Конечно, у кого-то есть проблемы, но мне 43 года и какое-то время в юности я провел и в Чечне, и в Дагестане, и в прочих местах. До этого я носил форму практически шесть лет подряд, поэтому никаких душевных, психических сломов нет. Более того, я думаю, что в целом мужчина предусмотрен для этого и ничего с ним не должно происходить при правильном воспитании.
Как женщина может родить ребенка, так и мужчина может с автоматом немножко побродить. Может быть, не всем туда надо, но я точно помню, что, когда все это прекратилось, мои бойцы начали спиваться, скуриваться, тосковать, ну и стареть, конечно.
Когда я создавал батальон в конце 16-го года, у меня был принцип не брать людей из России. Бойцов всегда хватало. Тем более батальон у меня известный, нормальное было обеспечение, поэтому люди переходили из других подразделений, хотели у нас служить. Мне очень много писали из России, в основном: «Замучила жена, хочу воевать». Отвечаю: «Реши проблемы с женой, потом обращайся». Потому что на войну нужно идти только от счастья. Но не от тоски.
– Сейчас остался батальон?
– Да, батальон остался. Наш полк подчинялся напрямую Александру Владимировичу Захарченко. После того как его убили, это подразделение, естественно, решили «рассовать» в какие-то другие службы. И нашему батальону предложили стать милицией. Ребята, среди которых было какое-то количество нацболов, в милиции, даже в Донецке, служить не хотели, и поэтому мы попросились в корпус. Фактически процентов 50–60 батальона сейчас в составе нового служит, воюет.
– Вы туда уже не ездите, да?
– Я не могу уехать, невыездной в Донецкую народную республику. Почему я невыездной, в книжке уже объясняется подробно.
– Когда выйдет биография Есенина?
– Только что писал «Есенина»! Он у меня «приехал» на Кавказ (1924 год), написал «Балладу о двадцати шести». Никогда в жизни я столько не работал, сколько над Есениным.
Я очень люблю отца и сына Куняевых, с уважением отношусь к биографии Свердлова и Лекманова, Аллы Марченко. Но в целом я категорически не согласен ни с кем из названных. Все акценты, которые делали предыдущие авторы, мне кажутся не вполне верными. Ситуация гораздо важнее, сложнее, насыщеннее и интереснее. Сейчас я богат документацией в отличие, скажем, от Куняевых, которые еще в 90-е писали книгу, не имея всей полноты материалов.
Когда день за днем описываешь биографию Есенина, совершенно другие получаются акценты, история, противоположная укорененным представлениям о его жизни. Я, как и многие из нас, не обращал внимания на поездку Есенина в Европу и Америку. А он полтора года был за границей, где произошло аномальное количество событий.
Надеюсь, до лета закончу, потому что устал, честно говоря, от этой работы. Уже написал почти все, что хотел написать, но «остался» Сергею Александровичу еще год. Дотянем!
– Как вы относитесь к роману Мариенгофа о Есенине?
– Очень хорошо отношусь. Ничего там такого, что порочит образ Есенина, нет. Ни одного факта, который я как есениновед со стажем мог бы оспорить. Есть несколько моральных и технических оценок, которые могут вызвать у кого-то раздражение. Допустим, Мариенгоф пишет, что у Есенина не очень красивые глаза. Мы все считаем, что Есенин был самый красивый в мире человек. А Мариенгоф утверждал, что глаза не очень красивые, и это меня, например, бесит лично. Но он не порочил образ поэта. Когда знаешь подетально все, что Есенин в своей жизни вытворял, то это очень смягченный и аккуратный вариант его жизни.
– Пару слов про Игоря Грача скажите, пожалуйста.
– Замечательный нижегородский поэт, родной человек. Я с ним никогда не встречался, созванивались по телефону. Когда собирал антологию донецкой поэзии «Я – израненная земля», я набрел на его стихи. Совершенно поразительные, апеллирующие скорее к поэзии фронтовой Великой Отечественной войны. Блистательные, почти очерковые портреты ополченцев. Такой правильный пафос, от которого мы бежали последние 30 лет, в описании героизма, русской судьбы, мужчины на войне. Грач новаторски это вернул, что в его поэзии совершенно органично смотрится и звучит. Мы с ним так и не пересеклись. Книга вышла 3 мая (2017 года), а 2 мая он погиб в Луганской области… Такая история.
– А Арсена Павлова помните? Почему его в книге нет?
– Арсена Павлова нет, потому что про него я буду писать отдельный рассказ или повесть. События, которые описываются в романе, касаются последнего лета жизни Захарченко (персонажа книги) и моей жизни в Донбассе, а Арсен Павлов к этому времени уже был два года как убит. На самом деле, в книге нет огромного количества бойцов моего батальона, других полевых командиров, разнообразных приключений и событий, которые происходили. У меня уже придуман в голове ополченский романс, в котором будет 12–14 текстов про Арсена и всех остальных.
– Когда продолжение «Взвода» будет?
– Ужасно хочу написать вторую часть про русских писателей, которые участвовали в разных военных конфликтах. Но у меня Есенин, ополченский романс, большой исторический роман – очень много работы. Я вот эту книжку («Некоторые не попадут в ад») написал за 25 дней. Но когда пишешь биографию, обязательно сопоставляешь каждый факт. Очень тщательно к этому отношусь, я же все-таки филолог.
– Планируется публицистика?
– Да. Я специально ее не издавал, потому что за три года не выпускал ни одной серьезной книги. Это было бы с моей стороны некорректно. Есть какая-то часть людей, которые ждут книжки от Захара Прилепина, а я буду подсовывать им публицистику. Тем более все издания запечатаны в целлофан. Читатели будут открывать и думать: «роман», – а там опять статьи. Сейчас у меня накопилось огромное количество текстов. Я соберу два тематических сборника из статей и издам их чуть позже. После «Есенина».
