20 февраля защита по делу экс-главы Нижнего Новгорода Олега Сорокина и бывших сотрудников МВД Евгения Воронина и Романа Маркеева продолжила представлять доказательства, вызывать свидетелей и экспертов.
Двое свидетелей привели факты, из которых следует, что Сорокин не обладал полномочиями принимать решения по поводу выделения земли в Нижнем Новгороде. Он отошел от бизнеса и не содействовал ранее созданным им организациям. Показания подтвердили, что в 2012-2013 годах Сорокин не был заинтересован в деятельности компании «Инградстрой».
В ходе допроса свидетеля Михаила Осадчего, проректора по науке Института русского языка имени Пушкина, специалиста по словообразованию и судебной лингвистике, выяснилось, что в проведенном ранее экспертом Громовым анализе аудиозаписи беседы Олега Сорокина, Евгения Хана и Мансура Садекова в Каннах, были допущены ошибки. По словам Осадчего, Громов не проанализировал коммуникативную ситуацию. Вместо этого он повторил выводы из задания, которое сформулировал следователь. Некоторые из них не имеют научных оснований, а являются субъективным мнением эксперта.
«Необходима повторная экспертиза», – заявил Осадчий.
Специалисты по информационным технологиям Дмитрий Зиновьев и Андрей Цыганов, которые провели свое исследование аудиозаписи в Каннах и видеозаписи разговора Сорокина и Садекова, пришли к выводу, что аудиозапись могла быть смонтирована. Это противоречит ранее сделанной экспертизе, приобщенной к уголовному делу. Зиновьев обратил внимание на тот факт, что им дали для анализа запись в формате wav, тогда как модель диктофона Olympus, на который, согласно материалам дела, она была сделана, исключает возможность записи в этом формате. Это означает, что перед тем, как запись была приобщена к делу, ее конвертировали. В результате конвертации пропадает возможность определить целый ряд признаков монтажа. Таким образом файл мог быть отредактирован, но в настоящий момент это нельзя определить. Эксперты Следственного комитета должны были об этом сообщить, но они не сообщили. Вместе с тем, как сказал Зиновьев, судя по техническим характеристикам файла, изначальная запись была сделана не на диктофон, а с помощью профессионального оборудования, которое имеется в распоряжении спецслужб.
Кроме того, как отметил Дмитрий Зиновьев, запись не позволяет определить участников разговора. Соотношение показателей сигнала и шума на ней составляет 11,3 децибела, а для идентификации оно должно быть на уровне не менее 15 децибел. Это говорит о том, что экспертиза не может быть достоверной.
Андрей Цыганов, эксперт по исследованию голоса, звучащей речи, звуковой среды, видеоизображения, его условий, средств и материалов заявил о том, что видеозапись, представленная экспертам в формате DVD, также конвертировалась, возможно, в программе Nero. Ее могли отредактировать, как и аудиозапись, а следы монтажа стерлись при конвертации. Причем, технически можно даже наложить на видео другую звуковую дорожку. После конвертации определить это невозможно.
Защитники просили просмотреть диск с материалами экспертного эксперимента на предмет наличия или отсутствия монтажа. Но суд отказал. В приобщении к делу материалов экспертиз, проведенных Зиновьевым и Цыгановым, также было отказано. По словам адвоката Дмитрия Артемьева, позицию суда в этом вопросе можно расценить, как попытку по формальным признакам опорочить данные, полученные экспертами.
Защитники представили документы, опровергающие показания «тайного» свидетеля, который выступил под псевдонимом Шмелев. Он заявил, что приемная депутата Сорокина находилась в бизнес-центре «Столица Нижний». Однако, согласно информации, представленной управляющей компанией бизнес-центра, договоры на аренду помещений с Сорокиным не заключались. Между тем, собственник помещений в доме № 160А по улице Горького представил и соответствующий договор, и другие документы, подтверждающие, что именно в этом здание более пяти лет находилась депутатская приемная Сорокина. Сам Сорокин обратил внимание на то, что это открытая информация. Адрес приемной указывался на сайте городской Думы, в печатных материалах, на него приходила почта и обращения граждан.
Адвокат Воронина Антон Стассий заявил возражение на то, что суд, вопреки нормам Уголовно-процессуального кодекса, отказался допрашивать двух свидетелей. В качестве обоснования было сказано, что адвокаты вышли за пределы времени, отведенного им на представление доказательств.
«Обвинение представляло доказательство более двадцати дней, – отметил Стассий. – Защите на представление доказательств было отведено менее двух дней. И установление сроков для предоставления защитой доказательств в судебном заседании вообще не предусмотрено процессуальным законом. Само по себе это уже является грубейшим нарушением права на защиту».
Когда он попросил занести его возражение в протокол, сказав, что судья необоснованно ограничивает защиту, превращая процесс в экзекуцию, его удалили из зала до начала прений.
«Я заявил, что я отказываюсь добровольно покидать зал судебного заседания, после этого суд начал повышать голос, ко мне подошел пристав, – рассказал Антон Стассий. – Разумеется, я не стал вступать в активное физическое противостояние и покинул зал судебного заседания. Однако я заявляю, что суд вывел меня из зала суда силой. Это грубейшее нарушение права на защиту и никакое итоговое решение суда после таких действий суда не может считаться законным и обоснованным.
21 февраля заседания суда продолжается. Медиапроект «Столица Нижний» ведет текстовую трансляцию процесса.
