Эпизод первый
6 февраля заседание Нижегородского районного суда по делу экс-главы Нижнего Новгорода Олега Сорокина и бывших сотрудников МВД Евгения Воронина и Романа Маркеева продлилось около 15 часов и завершилось около 12 часов ночи.
В первой половине дня участникам процесса продемонстрировали запись оперативного эксперимента, который был проведен 27 апреля 2004 года в ходе расследования покушения на Сорокина. На ней присутствует Александр Новоселов. Именно он дал показания, благодаря которым была установлена виновность братьев Дикиных. Позже он заявил, что сделал это под давлением, был избит и напуган, но на представленном в суде видео он таковым не выглядит.
«Видеозапись прямо не соответствует всему тому, что он говорил, – рассказал адвокат Дмитрий Кравченко. – На Новоселове нет никаких повреждений, его одежда не мятая, не тертая, не грязная. Он спокоен, нормально общается с людьми».
Новоселов утверждает, что перед тем, как была сделана эта запись, он стоял на коленях и испачкал джинсы, которые очистил, оказавшись в ГУВД. Однако на видео его одежда совершенно чистая. Он пишет показания, положив бумагу на колени, и то, что на них нет никаких следов грязи, отчетливо видно. На это обратила внимание и государственный обвинитель, которая задала потерпевшему соответствующий вопрос. Заполняя бумаги, Новоселов держит руку в правой руке, на которой нет следов наручников, выражение его лица спокойно, а губы целы, хотя он утверждает, что ему повредили губу и в тот момент она, по его выражению, «висела».
«Если бы год назад суд посмотрел это видео, то мы бы здесь не сидели», – сказал Олег Сорокин. По его словам, после просмотра этой записи становится понятна позиция прокуратуры, которая на протяжении 14 лет последовательно отказывала Новоселову в возбуждении дела.
Эпизод второй
Во второй половине дня обвинение предложило изменить порядок представления доказательств и начать допрос по второму эпизоду дела, который вменяется в вину Олег Сорокину. Он связан с аукционом по передаче в аренду земельного участка под жилищное строительство.
Перед участниками процесса предстал «секретный» свидетель. Его настоящего имени названо не было, сам он находился удаленно, а его голос передавали с искажением. Из-за проблем с оборудованием участники заседания с трудом могли разобрать, что он говорит. Это сильно осложнило допрос, который продлился около шести часов и был продолжен на следующий день.
Как рассказал Дмитрий Кравченко, наблюдая за ходом допроса, все присутствующие отметили одну интересную деталь. Ответы на некоторые вопросы поступали чуть ли не с минутной задержкой. Качество связи было действительно ужасное, и судья заявила, что задержка вызвана техническими причинами. Но это объяснение вступает в противоречие с тем обстоятельством, что на другие вопросы ответы давались сразу, без задержки.
«И мы с учетом того, что до этого здесь с другим свидетелем происходило, когда его “заряжали” непонятными бумагами перед входом в зал, склонны с не очень большим доверием относиться к этим паузам и предполагать, что свидетель тоже пользуется какими-то записями или иными источниками, – заявил Кравченко. – Что это за человек, как он выглядит и вообще существует ли он физически, стороне защиты не известно. Он пытался демонстрировать очень большой объем знаний в тех или иных сферах, которые вроде бы как относятся к предмету доказывания по делу. Но при этом после всех уточняющих вопросов становилось очевидно, что все эти знания носят более чем поверхностный характер».
Свидетель то и дело ссылался на сведения, полученные от третьих лиц, однако называть их не стал. Попытки защитников выяснить, кто эти люди, заканчивались невнятным ответом, что данная информация известна ему «по роду профессиональной деятельности».
«Если проанализировать события и сферы жизни, о которых свидетель давал показания, то серьезно о роде профессиональной деятельности этого человека говорить сложно – выплывают какие-то фантастические профессии: гадалка с шаром, представитель небесной канцелярии, помощник Siri и так далее», – пошутил Дмитрий Артемьев.
Согласно Уголовно-процессуальному кодексу показания свидетеля являются недопустимыми, если он не может указать источники, из которых ему стало об этом известно. Однако адвокатам так и не удалось их установить, потому что суд раз за разом снимал вопросы на эту тему.
«В какой-то момент у меня даже сложилось впечатление, что происходит, не побоюсь этого слова, “коллективная опека свидетеля” – чтобы он не сказал чего лишнего», – отметил Артемьев.
Однако, даже несмотря на такие условия, свидетель не смог дать последовательные показания. Противоречия были настолько существенными, что государственному обвинителю пришлось просить огласить показания, которые были даны на стадии следствия. Защита была против, но суд ходатайство удовлетворил. Выяснилось, что протокол проведенного ранее допроса не имеет даты и времени, что является грубым нарушением закона.
«Лично я абсолютно не верю в достоверность этих показаний, – заявил Дмитрий Артемьев. – Каких-либо фактов, подтверждающих позицию обвинения, о происхождении которых свидетель дал бы внятное объяснение, сообщено не было».
Аукцион – в рамках закона
8 февраля в Нижегородском районном суде продолжилось рассмотрение эпизода, по которому Сорокина обвиняют в получении взятки от бизнесмена Мансура Садекова в связи с земельным аукционом в 2012 году.
Были допрошены два свидетеля обвинения. Анна Мизюкова, которая в 2012 году курировала организацию земельных аукционов в должности замминистра государственного имущества и земельных ресурсов и входила в инвестиционный совет при губернаторе Нижегородской области, рассказала, что интересующий суд аукцион был заявлен на обычных условиях. Тот факт, что компания «Инградстрой» стала его единственным участником, по словам Мизюковой, было обычным явлением, так как начальная цена заявлялась высокая. Из-за отсутствия других участников конкурс не состоялся, и права на участок получил «Инградстрой».
Впоследствии компании «Вектрон» и «ЖБК-Строй» опротестовали проведение аукциона в Федеральной антимонопольной службе. Заявок на участие в конкурсе они не подавали. При этом «Вектрон» никогда не занимался строительством в регионе, а «ЖБК-Строй» построил только один объект. По требованию Нижегородского управления ФАС сроки подачи заявок на аукцион были увеличены. Были приняты судебные решения, которые сняли претензии к законности проведения конкурса.
Вторым свидетелем выступил депутат Думы Нижнего Новгорода Евгений Лазарев. По его словам, компания «ЖБК-Строй», которую он возглавлял, не успела подготовить в срок документацию и по этой причине не смогла участвовать в конкурсе. При этом Лазарев и вместе с ним государственный обвинитель запутались в терминах и заявили, что на аукцион надо было предоставить проект планировки и межевания. Анна Мизюкова и Олег Сорокин в ходе перекрестного допроса смогли пояснить, что это не так. В действительности участники аукциона должны были представить только предложения, причем в свободной форме, например в виде списка запланированных к возведению на данном земельном участке объектов.
«Господин Лазарев в 2012 году просто в силу недостатка опыта, плохой организации работы не смог принять участия в аукционе – по чисто субъективным причинам», – отметил адвокат Дмитрий Артемьев.
По словам Артемьева, свидетеля Мизюкову то и дело прерывали, обвинитель пытался навязать ей свою позицию, а Лазарев, который известен своей неприязнью к подсудимому Сорокину, говорил много и выражался свободно. Он высказывал предположения и делился своим мнением, и суд не только позволял ему это делать, но и не давал защитникам заявлять возражения.
«Вот именно это я называю политикой двойных стандартов», – возмутился Артемьев.
Подстава
В понедельник обвинение сделало решающий ход – вызвало (дистанционно) для дачи показаний Евгения Хана, который в 2012 году представлял интересы фирмы «Вектрон». И тут неожиданно выяснилось, что ключевой свидетель обвинения может быть штатным полицейским провокатором, сотрудничавшим с Главным управлением экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ.
Это то самое структурное подразделение, руководивший которым бывший генерал-майор полиции Денис Сугробов и несколько его подчиненных были признаны виновными и осуждены к длительным срокам заключения. Сугробову и другим полицейским инкриминировались деяния, предусмотренные частью 3 статьи 210 («Организация преступного сообщества или участие в нем»), частью 3 статьи 286 («Превышение должностных полномочий, совершенное с причинением тяжких последствий»), статьей 303 («Фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности») и статьей 304 («Провокация взятки либо коммерческого подкупа») Уголовного кодекса РФ.
В ходе допроса Хана оказалось, что он участвовал в резонансном деле главы Озерского муниципального района Московской области Сергея Козлова. Приехав в этот район, Хан выразил намерение купить привлекательный земельный участок, хотя, как выяснилось позже, денег на эту сделку у него не было. Летом 2009 года Хан обратился в полицию с заявлением, что глава района Сергей Козлов вымогает у него взятку за совершение сделки по продаже участка. Было возбуждено уголовное дело по части 4 статьи 290 УК РФ, и, что любопытно, основную часть проверочных и оперативных мероприятий с Ханом выполнил оперуполномоченный Сергей Пирожков, который затем был осужден по делу Дениса Сугробова. Были в том деле и свои посредники – Максимов и Софонов, игравшие примерно ту же роль, которую в деле Сорокина играет Садеков.
Показательно, что коллегия присяжных Московского городского суда вынесла по делу Сергея Козлова оправдательный приговор.
«Сколько дел по взяткам в отношении должностных лиц, глав администраций было возбуждено по вашим жалобам?» – спрашивал свидетеля Хана адвокат Михаил Бурмистров, а когда суд снял этот вопрос, пояснил: «Эти вопросы имеют непосредственное отношение к делу! В отношении Козлова было возбуждено уголовное дело по взятке, так же как и в отношении Сорокина, затем он был оправдан».
Сам же Олег Сорокин попросил суд дать оценку этим фактам: «Защитой доподлинно установлено, что свидетель Хан являлся штатным полицейским провокатором, который работал в связке с агентами УБЭП, но его сообщники уже осуждены в данный момент!»
Вскоре произошел еще более удивительный диалог между Сорокиным и Ханом. Сорокин спросил свидетеля, принимал ли тот участие в судебных заседаниях по взяткам или коммерческому подкупу. «Да, в качестве свидетеля», – ответил Хан.
«А под другой фамилией?» – вдруг спросил Сорокин. Последовало молчание. «Помните эти дела? Сколько их было?» – настаивал Сорокин.
«Суду это неинтересно!» – оборвала его председательствующая.
«Возражаю, суд должен выяснить возможность провокации со стороны свидетеля!» – заявил подсудимый.
«Суд это выяснит!» – пообещала председательствующая.
Хотя многое уже и так прояснилось. Без ответа остается разве что вопрос, как вообще такое возможно, что «сугробовское наследие» снова востребовано и почему новые исполнители не страшатся идти в суд с материалами, полученными с использованием методов, уже получивших правовую оценку.
