Артем Фоменков, политолог:
«11 января в ходе судебного заседания выяснилось, что в деле обвиняемых Сорокина, Воронина и Маркеева есть-таки документы, на которых стоит гриф «совершенно секретно». В связи с чем сей факт игнорировался представителями государственного обвинения, не понятно. Как такое вообще могло произойти?
Вариант первый: имело место банальное головотяпство - люди настолько увлеклись процессом доказывания виновности подсудимых, что забыли про детали, о которых лучше помнить. Вариант второй: может быть, думалось, что «и так сойдёт» - увы, но далеко не всегда в России гособвинение готово к по-настоящему состязательному процессу, к которому к тому же есть большой интерес у общественности. Вариант третий (ничуть на нем не настаиваю, но и не удивлюсь, если он окажется верным): имело место настоятельное указание «сверху» сделать всё «по-быстрому». Возможно, есть и четвёртый вариант, однако мне он пока в голову не приходит.
Нельзя обойти вниманием, что согласно ст. 31 УПК РФ, п. 3 «Верховному суду республики, краевому или областному суду, суду города федерального значения, суду автономной области, суду автономного округа, окружному (флотскому) военному суду подсудны: … уголовные дела, в материалах которых содержатся сведения, составляющие государственную тайну. (часть 3 в ред. Федерального закона от 23.07.2013 N 217-ФЗ)…». Иначе говоря, дело Сорокина-Воронина-Маркеева не должно слушаться в районном суде, в том числе, естественно, Нижегородском районном суде г. Нижнего Новгорода. От слов «вообще» и «совсем».
Итак, по действующему законодательству однозначно требуется перевод дела для последующего слушания в Нижегородский областной суд. Если же этого сделано не будет, то появляются сомнения не то что в ангажированности судебного разбирательства (и эту-то мысль от себя гонишь!), но в отсутствии у нас правового государства как такового.
В самом деле, получается, что, исходя из принципа целесообразности или ещё какого-то, процесс идет в суде, который вообще не имеет права слушать такого рода дела. Это всё равно как мировому судье выносить решения о соответствии или несоответствии чего бы то ни было Конституции Российской Федерации. Зато такой подход может многим у нас касаться очень удобным…
Увы, но на 26-м году существования нынешней, далеко не самой недемократичной по мировым меркам, Конституции и на 28-м году существования постсоветской России такое положение дел дает мало поводов для оптимизма».
