Александр Прудник, социолог:
«Непредвзятому стороннему наблюдателю не может не бросаться в глаза, что чем дальше движется судебное дело Олега Сорокина, тем большим количеством двусмысленных подробностей оно обрастает. Так что невольно появляется вопрос, почему в этом, казалось бы, очевидном, деле с конкретными предъявленными обвинениями то и дело появляются обстоятельства, ставящие под сомнение эту самую очевидность.
В конце 2018 года Сорокину было отказано в свидании с сыном. Как на существо дела и на процесс его рассмотрения может повлиять свидание обвиняемого с близким родственником? Понятно, что никак. Но это только в том случае, если рассмотрение дела базируется на объективной доказательной базе, при которой субъективные эмоциональные моменты не играют никакой роли. Однако, лишение свидание с родственниками – это эффективный инструмент именно психологического давления на обвиняемого. Так зачем же оказывать на него такое давление, если дело основывается на объективных фактах, которые не зависят от его психологического состояния? Этот вопрос закономерно подводит к мысли, не является ли это дело средством решения каких-то иных задач, для решения которых и требуется согласие, непротивление обвиняемого.
События последнего судебного заседания 11 января 2019 новь демонстрируют странную логику стороны обвинения. Защита указала на тот очевидный факт, что в деле имеются документы с грифом «секретно», в силу чего оно не может рассматриваться в районном суде.
И вновь непредвзятый наблюдатель с удивлением должен заметить, что не может профессиональный юрист, готовивший обвинительное заключение для суда, не знать об этом. И вдруг такая небрежность! Ведь очевидно, что поскольку процесс находится в центре общественного внимания и его фигурантом является бывший глава города - политик и бизнесмен - юридическая сторона процесса должна быть безупречна, чтобы не возникало никаких сомнений в чисто уголовном характере этого процесса. Вместо этого демонстрируется удивительная небрежность. Как будто предварительная подготовка обвинения носила поверхностный формальный характер в расчете на то, что конечный результат процесса уже предрешен.
Конечно, с этих документов можно снять гриф секретности, но уже только задним числом, однако такое действие не разрешит возникшие сомнения, но, наоборот, укрепит их.
Создается впечатление, что твердая позиция Сорокина на этом процессе стала неожиданной, и именно это вынуждает на ходу менять сценарий. И тогда снова актуализируется вопрос: так за что на самом деле Олег Сорокин находится под судом?»
