– Надежда Тимофеевна, в День правовой помощи детям вы посетили дом ребенка при исправительной колонии. С какими вопросами к вам обращались женщины-заключенные?
– С исправительной колонией мы поддерживаем профессиональные связи уже давно, с тех пор как я работала начальником управления семейной политики в министерстве социальной защиты населения Нижегородской области. В доме ребенка всегда нужна была помощь. И социальная, и юридическая, и психологическая. Конечно, женщинам, отбывающим наказание, требуются консультации по самым разным вопросам.
В последние годы я с большим удовлетворением замечаю, как в колонии все изменяется к лучшему. Я имею в виду условия содержания. Еще несколько лет назад там не было совместного проживания мамочки с ребенком.
В рамках всероссийской акции в оказании правовой помощи детям участвуют все ведомства. Очень приятно, что у нас в регионе эта система работает безукоризненно. В этом заслуга и главного управления минюста, потому что, когда начинали эту схему выстраивать в регионе, это было не очень массово, а сегодня участвуют и палата адвокатов, и нотариальная палата, и все структуры и ведомства органов исполнительной, законодательной власти, негосударственные организации, студенческие юридические клиники, психологи. Человеку, который находится в сложной ситуации, нужно не только помочь в правовых вопросах, но и дать возможность просто рассказать о своих проблемах, состоянии, чтобы убедиться в правильности выбранного пути.
Человек, совершивший преступление, часто выпадает из социальной жизни и постоянно находится в конфликте с законом. Важно вытащить его оттуда. Поэтому значимость психологической службы я очень ценю. Психолог – как медиатор сложных отношений, который выстраивает утраченные связи.
Во время визита в дом ребенка обращались с очень разными проблемами. И они зачастую не связаны с условиями жизни осужденной в колонии, в большей степени они касались того, что происходит на свободе с родными, детьми, родителями. Беспокоятся о том, будет ли где жить после освобождения, волнуют вопросы трудоустройства, наследства.
Мамочки, которые с детьми, спрашивают, какие социальные льготы им положены на свободе (это те, кто скоро освобождается). Многих волнуют вопросы условно-досрочного освобождения. Они стараются как можно лучше себя вести, ухаживать за ребенком, участвовать в его воспитании.
Понятно, что те, у которых срок не заканчивается, а ребенку исполняется три года, переживают, где будет дальше малыш. Многих забирают родственники, некоторые отправляются в детские дома.
Есть и темы гражданства как ребенка, так и мамы. Эти вопросы мы рассматриваем совместно с миграционной службой.
– Может ли кто-то помочь освобождающимся женщинам с трудоустройством?
– Мне очень приятно, когда к решению этой проблемы присоединяются общественные организации. Они сегодня есть. В Нижегородской области существует уникальная общественная организация, которая на протяжении многих лет занимается именно сопровождением лиц, освободившихся из мест лишения свободы. Это те люди, которые последовательно, можно сказать за руку, ведут бывших заключенных, поэтапно помогая решать их проблемы: где жить, где работать, как восстановить утраченные документы и т. д. Такая точечная системная работа должна проводиться с каждым освобождающимся.
– Вы как уполномоченный со своей стороны аккумулируете усилия различных организаций, я правильно понимаю?
– В одиночку ни одна структура не справится с комплексом проблем. К нам люди обычно приходят не с чем-нибудь одним, а сразу со всем: жилищные вопросы, долги, медицинская помощь и т. д. С одной проблемой человек и сам справится. Клубок этот раскручивается, и, чтобы решить проблему, нужно работать совместно с большим количеством структур и ведомств. Мы как беспокойное звено в большом механизме по обеспечению защиты прав и законных интересов граждан.
– Как пружинка в сказке «Городок в табакерке».
– К сожалению, иногда приходится так. Потому что каждый на своем уровне вроде бы отработал, а дальше не его дело. А чье? Вот и приходится разбираться, привлекать разные ведомства, чтобы решать проблемы в комплексе.
Иногда мы понимаем, что все инстанции пройдены. И дальше идти не имеет смысла – нет оснований поддержать иск человека. Часто тот, кто вступает в судебную историю, становится одержимым. Он не может остановиться, переключиться на что-то другое. На мои личные приемы часто приходят такие люди. Когда произошло судебное решение, ни одна структура, ни одно ведомство не имеет права вмешиваться. В этих случаях я ищу способ, как поддержать, переключить на что-то другое. Проблемы бывают гораздо глубже, чем спор с соседом из-за 20 сантиметров земли на дачном участке. Мы включаемся в ту позитивную часть, где можем быть полезны.
Был случай с одним товарищем, который лет 15 не вылезал из судов. Удалось его развернуть к семье, и оказалось, что там можно сделать много полезного. Мы включились вместе с ним в решение конкретных вопросов. Я не имею права рассказывать подробности.
Я думаю, что институт уполномоченных – по защите прав человека, ребенка, предпринимателей – создан не просто для защиты права человека, а для поддержки его в социальной жизни с точки зрения применения иных правил и иных способов заботы. Это позволяет получить правильный ориентир. Ведь есть закон, а есть справедливость. По закону право может быть и не нарушено, но человек чувствует, что с ним поступили несправедливо. И наша задача – сохранить эту веру в справедливость.
– Можете привести пример из практики?
– Несколько лет назад ко мне обратилась женщина из одного из райцентров области, многодетная мама. Она рассказала, что ей грозит реальный срок за обналичивание материнского капитала. Я поехала к ней. Без предупреждения. Хороший дом, уютный, чистый. Полный двор скотины. Крепкое хозяйство, ухоженные дети.
Мы долго разговаривали. Оказалось, что, решив улучшить жилищные условия, семья продала квартиру в райцентре и купила недостроенный дом. А когда попыталась использовать на достройку материнский капитал, матери чиновник в администрации района сказал, что нужно было разрешение на строительство на нулевом цикле получать, а сейчас уже сделать ничего нельзя (хотя это не так). Она через фирму обналичила материнский капитал. На эти деньги достроили дом. А потом кто-то написал на нее заявление.
Мы разговаривали, а ее десятилетний сын внимательно смотрел на меня все это время. А потом подошел, заглянул в глаза и спросил: «Тетя, а мою маму посадят в тюрьму?» И я поняла, что должна помочь этой семье. По закону они неправы, но по справедливости…
– Удалось?
– Мы заказали строительную экспертизу, доказали, что все средства материнского капитала пошли на достройку этого дома. Я с руководителем района потом встретилась, рассказала эту историю. Он очень удивился: «Как же так? Конечно, можно было оформить разрешение на строительство. Да если бы я знал!» А я до сих пор помню глаза этого ребенка.
Историй таких много, когда не очень точные, формальные консультации, ответы чиновников могут к такому привести. Поэтому очень важно, чтобы все выполняли свою работу правильно и профессионально. И чтобы обращение человека в органы власти было позитивным.
