Опрос, проведенный в июне по заказу СК «Росгосстрах Жизнь», еще раз подтвердил известную статистику, согласно которой около половины жителей России живут на доходы ниже 15 тысяч рублей. Я и сам неоднократно проводил социологические исследования, и получалось, что многие люди, живущие в Нижегородской области, особенно не в областном центре, зарабатывают по меркам москвичей неправдоподобно мало.
Эта проблема примерно до 2014 года не казалась такой острой, поскольку доходы росли, особенно номинальные, пусть и без заметного роста реальных. Казалось бы, уровень неблагополучия в стране снижался, количество бедных уменьшалось, по крайней мере по официальной статистике.
Но наша статистика очень далека от совершенства. В качестве критерия берется прожиточный минимум, и живущих на доходы ниже него называют бедными.
Однако прожиточный минимум – величина искусственная, ее назначают чиновники. В мире чаще используются иные критерии определения бедности. Наиболее распространен такой: те люди, чей семейный доход ниже 60 процентов от медианного дохода, называются бедными. А медианный доход – это не средний арифметический: людей, которые получают больше этой цифры и меньше нее, поровну.
Если у небольшой части населения доходы очень высокие, а у значительной части – очень низкие, то среднее арифметическое может оказаться вполне приличной цифрой, за которой будет скрываться огромное неравенство. Медианный же доход позволяет получить более точную картину и более четко определить уровень бедности.
В России медианный доход примерно на треть меньше среднего.
Определение уровня бедности в нашей стране затруднено и рядом других причин. Скажем, у очень большого числа людей доходы носят теневой характер. «Гаражная» экономика, в которой до пандемии люди как-то крутились, что-то зарабатывали, кормила, по некоторым оценкам, до 20 миллионов человек. Заработки здесь были совсем небольшими, но давали возможность выживать.
Проблема бедности постепенно отступала, но в последние годы в условиях замедления экономического роста под действием как внутренних, так и внешних факторов борьба с ней приносила все менее ощутимые результаты. А весной 2020 года, когда началась коронавирусная пандемия, проблема бедности особенно обострилась.
Власти вынуждены были ограничивать экономическую активность людей с целью предотвращения массовой волны заболеваемости. И выяснилось, что по тем людям, которые и так зарабатывали немного, эти ограничения ударили наиболее болезненно.
Люди, занятые в госсекторе и зависящие от государства, а не от собственных экономических (трудовых или предпринимательских) усилий, страдали меньше, они продолжали получать зарплату. Те же, кто зависит не от государства, а от себя, от своих успехов на рынке, оказались в тяжелом, подчас просто катастрофическом положении. Введенные властью ограничения и запреты (вполне обоснованные, кстати) лишили многих средств к существованию. Да, правительство объявило о некоторых мерах помощи этим людям, но эти меры были явно недостаточными – и по объему, и по охвату, и по срокам выплат. Они запаздывали и в лучшем случае не давали людям умереть от голода.
Мы видим, что в других государствах поддержка оказывалась не столько предпринимателям, сколько потребителям (семьям, домохозяйствам), то есть людям, временно лишившимся доходов, – и они получали возможность решить свои насущные проблемы.
Российское правительство приняло другое решение: основные деньги приберечь на будущее. Но ведь речь шла о том, чтобы раздавать деньги не всем подряд, а тем, кто нуждается в помощи и, что особенно важно, обращается за ней. Сам факт обращения за помощью должен был бы предусматривать ответную, причем очень быструю, реакцию государства, без излишних бюрократических проволочек.
Сегодня мы видим некоторое оживление экономической активности: открываются магазины, рестораны, парикмахерские и другие предприятия сферы услуг. Но очевидно, что не все из них смогут встать на ноги, некоторые уже умерли. А люди, которые в них работали, находятся в тяжелейшем положении. Если бы им дали больше денег, они имели бы возможность больше тратить и своими покупками способствовали бы более быстрому оживлению того же малого бизнеса.
Кризис привел к усилению дифференциации доходов. Пострадали не все, но те, кто пострадал, потеряли очень многое. Те, что были на грани бедности, сегодня оказались в нищете. Доля нижегородцев, получающих пять тысяч рублей и меньше, по данным того же опроса, составила 9,6 процента.
Не стоит забывать и о том, что люди вынужденно и достаточно долго сидели дома. В обществе накопилась большая негативная энергия, которая дает иногда заметные выплески – не только в нашей стране. И власти нужно действовать очень продуманно, осторожно и понимать, что стратегия «дали вам деньги – теперь сами выкручивайтесь» неправильна. Необходимо продолжать оказывать поддержку, по крайней мере наиболее пострадавшей части населения.
