Дело в том, что у Валерия Борисовича и у организатора и идейного вдохновителя фестиваля Дмитрия Бирмана общий литературный агент, и два года назад на Салоне русской литературы в Париже они познакомились. А потом агент позвонила Бочкову и рассказала о том, что в Нижнем организуется литературный фестиваль и вообще проект интересный, помочь бы. А поскольку Валерий в первую очередь профессиональный художник-график, он решил не остаться в стороне и сделал для нашего фестиваля дизайн. Рассказывая о своем участии, он скромничает, конечно:
– Дизайном это назвать сложно, потому что делалось все по дружбе, бесплатно и очень быстро. Мы с женой тогда разрывались между двумя домами в Вермонте и Вашингтоне, и приехать сюда я никак не мог. Но и остаться в стороне тоже не мог, поэтому сделал по-быстрому, что успел. Я не думал, что фестиваль так разовьется, тогда казалось, что это такое разовое мероприятие, приуроченное к юбилею Алексея Максимовича.
Сейчас меня Дима убедил, что нужно приехать. Ну и Лиза (жена), как всегда, сыграла главную роль. Она сказала: «Фестиваль? В Нижнем? И что, мы не поедем туда, что ли?! Обязательно поедем». И я понял, что сопротивление бесполезно, да и не очень-то хотелось сопротивляться. Лиза вообще помешана на русской литературе, у меня есть такое подозрение, что она со мной общается исключительно из-за того, что я русский (смеется). У нас даже кота зовут Сережа, знаете в честь кого? В честь сына Анны Карениной! Сережа вообще русский кот, мы его купили, когда жили в Москве, ему 19 лет, он такой патриарх среди котов.
Сейчас Сережа живет с нами в доме в Вермонте. Зимой там прекрасно, абсолютно тихо и безлюдно. В этом году снега выпало больше метра, сугробы доставали до окон первого этажа, представляешь? И какой снег – чистейший. Я, когда пью джин-тоник, выхожу, отламываю сосульки и бросаю в коктейль. Они пахнут свежим огурцом.
Мы купили этот дом, влюбившись в место, в землю, вообще-то он нам нафиг не нужен, такой большой на двоих. Там четыре ванные комнаты, причем основной дом – это бойня, построенная 200 лет назад. Дом в рассказе «Сахарная мельница» я писал с него. Практически все один в один, даже страшное колесо на потолке, к которому крюками крепится люстра, оно реально у нас есть. Сначала мы купили этот дом как дачу и, честное слово, не могли вспомнить, сколько у нас там комнат. А когда мы стали в нем жить постоянно, то дали названия всем комнатам в честь наших любимых городов. Там есть Берлин, Ливерпуль, Лондон. Одну комнату Лиза назвала Сталинград.
Марию в повести «Берлинская латунь» я во многом писал с Лиз. Это, конечно, не она, это лирический герой, героиня. Но вот эта любовь ко всему русскому абсолютно ее. И самовар. Мы его тогда купили в Берлине по-настоящему, он стоит у нас сейчас в доме на почетном месте.
…Перед нашей с Валерием встречей я успела прочитать его повесть «Берлинская латунь» – мистическое погружение в ад гитлеровской Германии. Центральное место в повествовании занимает русский самовар, купленный героями на развале в Берлине. Вообще писать Валерий Бочков начал довольно поздно: первый сборник его рассказов «Шизофрения в разумных дозах» и роман «Автопортрет с луной на шее» вышли в московском издательстве «Рина» в 2009 году.
– Случился кризис в Америке 2008 года. Вся финансовая система страны была на грани краха, и все страшно перепугались. И корпорации, и частные лица несли тогда совершенно дикие убытки, рухнула реклама. Ведь на чем в кризис начинают экономить в первую очередь? На рекламе.
Я тогда был уверен, что у меня-то проблем не может быть никаких, мне казалось, что я прикрыт со всех сторон. С одной стороны, у меня была прекрасная агентша Донна Розен, она представляла меня как художника-графика, и работали мы с такими монстрами, как «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Форбс» – это все были наши клиенты, представляешь? С другой стороны, были мои личные связи – я знал всех в округе в рекламных агентствах, они меня постоянно приглашали на всякие интересные проекты. А третья очень большая часть доходов у меня шла с канала «Дискавери». Я тогда очень с ними подружился и делал для них кучу телешоу: Dirty Jobs, Shark Week, Dog Show, а еще было безумно популярное шоу про meerkats (пытается вспомнить слово на русском) – тушканчики? (Общими усилиями выясняем, что это сурикаты.)
Платили за это очень хорошо, просто классно, и я был уверен, что уж у меня-то проблем не может быть никаких. Если накроется что-то одно, всегда есть варианты. Но в одночасье с кризисом рухнуло абсолютно все, и вдруг появилась куча свободного времени. Вот тогда я начал писать книги.
В 2008 году после глобального экономического кризиса Валерий Борисович выступил с манифестом о создании новой валюты «Новые Деньги Мира» (New World Money). Это арт-проект, который до сих пор в развитии, а работы, по сути плакаты с изображением икон ХХ века, находятся в частных коллекциях, музеях и галереях.
– Мне тогда стало дико обидно: как же так? Похоже, с финансовой системой что-то совсем неправильно. И я подумал, что виной всему – деньги. «Это какие-то неправильные деньги, – думал я. – И выглядят они неправильно». Там рожи людей, которым ты явно не доверяешь. Какие-то президенты, которых ты не знаешь и не помнишь, или Ленин… какая-то королева. Я пришел к выводу, что те деньги надо отменить и сделать всемирные народные деньги. А изображены на них должны быть, разумеется, те люди, которых знают все и все любят. Например, Джон Леннон, он ведь абсолютно классный чувак. И у меня таким образом для первой группы получилось 12 постеров, а сейчас уже за 70–80.
Я считаю себя в первую очередь художником, а все остальное идет как бы параллельно. Но я всегда старался научиться чему-то новому, потому что уверен: если ты не учишься, то не стоишь на месте, а откатываешься назад. Время-то идет вперед. Это была правда в моей юности и это в 10 раз больше правда сейчас. Тот момент, когда ты успокаиваешься и останавливаешься, в этот момент все с тобой и заканчивается.
А нижегородский литфест – это очень динамичный форум современной русской литературы, редкий сегодня случай общения писателей с читателями напрямую. Прозаиков и поэтов Нижний встречал как рок-звезд, полные залы, слушатели стояли в коридорах. Это уже не просто литературное мероприятие – это культурное достояние национального калибра.
