Кабацкие девки
Некоторые блюстители нравственности утверждают: «древнейшая профессия» не пускала свои корни в России потому, что народ был глубоко религиозный, чтил «Домострой» и не поддавался соблазнам. Только при Петре I сформировались большие сообщества холостых мужчин – рекруты, матросы, священнослужители, крестьяне, отпущенные заниматься отхожими ремёслами, и так далее. Тогда, дескать, и появился рынок сексуальных услуг.
Но это не совсем так. Ещё в 1646 году один из осведомителей извещал воеводу Глеба Патрикеева о том, что в Нижнем «в банях парятца всякие люди, мужики и жонки вместе, а так делают, как бы забыв про суд Божий, и друг друга в телесном обнажении не стыдясь, и родственного происхождения не берегучи». Но родственное происхождение тут было совсем ни при чём. Доносчик не разглядел главного. Бани являлись ширмой, представляя собой законспирированные дома терпимости.
Блуд в те далёкие времена приравнивался к воровству и разбою. Воеводе Патрикееву нужно было выпороть едва ли не половину всего населения Нижнего, но он ограничился «стрелочниками». Ими стали владельцы мылен, как тогда называли бани. Порядок вроде бы навели, но зло на то и зло, что оно мимикрирует, принимает разные формы. Гулящие девки перекочевали в кабаки, корчмы и трактиры. Здесь под видом паломниц, торговок или нищенок они находили клиентов.
Проститутки с акцентом
Флагманом разврата стал Санкт-Петербург. Еще во время его строительства сюда устремились российские жрицы любви. Но они удовлетворяли потребности только низшего сословия – крестьян, извозчиков, солдат, водоносов. Высшая знать в их услугах не нуждалась.
Всё изменилась, когда в новую столицу стали приезжать женщины-иностранки из Прибалтики, Германии, Франции и других европейских стран. На них был спрос. Красивые, ухоженные, хорошо одетые, образованные, они устраивались горничными, кухарками, гувернантками и по «совместительству» были куртизанками. «Десантницы» вынудили и кабацких девок следить за собой. Это повысило, как говорят сегодня, престиж профессии.
Нижний Новгород, как и другие провинциальные города с размеренной патриархальной жизнью, заезжих вакханок не привлекал. И народ здесь был беднее, и иностранцев не жаловал. Можно было в лучшем случае стать содержанткой. Но такой статус не всех устраивал. Женщина-иждивенка уже не обладала свободой и не вольна была выбирать партнера по своему усмотрению.
Если подпольные публичные дома в Северной Пальмире открылись в середине XVIII века, то в Нижнем Новгороде тогда их не существовало.
Арфистки «по совместительству»
Рассадником проституции стала Нижегородская ярмарка. Эту «культурно-развлекательную» площадь с балаганами и каруселями Владимир Гиляровский окрестил «гнездом разврата». «Редко трезвый решался сунуться в это волчье логово, всегда буйное, пьяное, - писал он. – Зато вся уголовщина, сбегавшая отовсюду на ярмарку, чувствовала себя здесь дома».
Уголовщина концентрировалась прежде всего в ресторанах и балаганах. Сначала это была ресторация Никиты Егорова, но у неё вскоре появились конкуренты – ресторан москвича Мореля, рестораны «Россия», «Германия», «Повар», «Эрмитаж», «Аполло». Каждый из них имел свой хор. В «Германии» исполнялись тирольские песни, в «России» – исключительно русские, в «Поваре» и «Аполло» – цыганские. «Эрмитаж» привлекал посетителей хором «сибирских бродяг».
Основную массу хористов составляли женщины: арфистки, шансонетки и просто «дамы при ресторане», то есть обычные проститутки. И арфистки, и шансонетки обычно работали на два фронта. И перебирали струны, и выходили на эстраду, и ублажали богатых клиентов. Им платили процент из заказанных дорогих напитков и блюд.
Содержательница одного из ярмарочных публичных домов Анна Захаровна (история не сохранила её фамилию) была в почете у гуляющего купечества. Она могла порекомендовать сладострасцу ту или иную хористку – в зависимости от его вкуса. А певица исполняла всякий приказ Анны Захаровны – это было обозначено в условиях контракта.
Но купцов больше интересовали иностранки. Николай Рябушинский, например, заплатил за француженку Фажетт 200 тысяч рублей, подарил ей колье с жемчугом и бриллиантом за 10 тысяч. В то время средняя зарплата рабочего составляла 25 рублей в месяц.
Самые разнузданные свои оргии Рябушинский устраивал на собственной даче «Черный лебедь». Эта дача была украшена коллекцией якобы отравленных стрел, привезённых откуда-то из Африки. В случае отказа участвовать в оргии женщину ждала смерть от яда, хотя не исключено, что купец просто пугал...
Вышли они из подполья
В мае 1844 года при императоре Николае I публичные дома были неожиданно легализованы. В «Правилах содержательницам борделей», утвержденных министром внутренних дел Львом Перовским, говорилось: «1. Бордели открывать не иначе как с разрешения полиции. 2. Разрешение открыть бордель может получить только женщина средних лет - от 30 до 60... 8. В число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет... 15. Кровати должны быть отделены или легкими перегородками, или, при невозможности сего по обстоятельствам, ширмами... 18. Содержательница требует, чтобы женщины ее содержали себя опрятно... 20. Содержательница подвергается также строгой ответственности за доведение живущих у ней девок до крайнего изнурения неумеренным употреблением...
22. Запрещается содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни. 23. Мужчин несовершеннолетних, равно воспитанников учебных заведений ни в коем случае не допускать в бордели».
Однако легализация проституции породила много других проблем. Жрицы любви должны были дважды в неделю проходить медицинский осмотр для выявления венерических заболеваний, а это им, конечно же, не нравилось. Но приходилось терпеть. Такие осмотры упразднили только в 1909 году.
Как бы там ни было, «гнездо разврата» пополнилось многочисленным контингентом прибывающих отовсюду блудниц. Бань, гостиниц и «номерных заведений» насчитывалось в общей сложности 112. В «Кратком очерке проституции на Нижегородской ярмарке в царское время», опубликованном в 1932 году в «Нижегородском медицинском журнале», его автор, Николай Торсуев, писал о том, что в 1889 году Нижний Новгород по количеству «зарегистрированных публичных женщин» занимал четвертое место после Москвы, Петербурга и Варшавы.
Н. Торсуев сообщал и о том, что рост венерических заболеваний в городе заставил местные власти еще в 1844 году создать «комитет для ограничения любострастной болезни». Были созданы картотека проституток и обширный архив, где хранилось 15 тысяч фотографий «гулящих девок». Примерно 300 из них обслуживали состоятельных господ в парных и банях «с отдельными апартаментами». Видимо, тогда и родилась поговорка: «Идем в баню, заодно и помоемся».
В то время в городе руководствовались «Правилами по надзору за публичными женщинами», принятыми после первых «Правил» Перовского. Им вменялось в обязанность «каждый день принимать ванну, вести себя как можно скромнее, не выказываться из окон в неблагопристойном виде».
В 1861 году нижегородским губернатором стал Алексей Алексеевич Одинцов. Он решил «облагородить ярмарочную гульбу». Изданный им приказ гласил: «В увеселительных заведениях, и особенно в тех, где бывают танцевальные вечера, должно быть соблюдаемо строгое приличие; посетители и посетительницы должны вести себя скромно, не дозволяя себе никаких пошлых шуток и неприличных бранных слов, так как в местах этих могут быть для любопытства иностранные путешественники, которые, в случае какого-нибудь безобразия или скандала, могут сделать превратное заключение о целой массе народа». Но приказ не выполнялся.
Не помогли ни вечера «с участием приезжих литераторов», ни художественные выставки, ни открытие на ярмарке отделения городской публичной библиотеки. Приезжие литераторы читали свои вирши пустому залу, ярмарочную библиотеку посещали главным образом для того, чтобы пустить газету на самокрутки, а первый же танцевальный вечер закончился грандиозным скандалом.
Как сообщала газета «Нижегородские губернские ведомости», пьяная компашка, исполняя канкан, вломилась в соседний зал, где, подвывая, читал свои стихи тонкошеий пиит из Петербурга. Это так повлияло на стихотворца, что «представитель литературного мира и даже небезызвестный, напился и наделал неприличий».
Радикальные меры в борьбе с проституцией не приносили успеха. Пришлось принимать полумеры. В 1890 году в Нижегородском кавалерийском училище вышел приказ, в котором определялась очередность посещения этих заведений. Каждый, кто побывал там, должен был пройти медицинский осмотр. «Юнкера, - гласил приказ, - во время отпуска для совокупления должны соблюдать порядок и тишину, плата за один визит - 1 рубль 25 копеек, допускается на эти деньги совокупиться только один раз и в течение не более получаса времени, при этом юнкера должны помнить, что более позорного долга, как в доме терпимости, не существует».
Юнкера взяли под козырёк...
Запретный плод слаще
Однако нижегородцы тихо роптали. Это дошло до губернатора П. Унтербергера, который вступил в должность в 1895 году. И он не знал, за что хвататься. Заботы навалилось каменной глыбой: в 1896 году в Нижнем должна была проводиться Всероссийская торгово-промышленная и художественная выставка. Открыть ее планировал сам государь. Впечатление царя от эпохального в масштабах страны события могут быть смазаны, поскольку Нижний буквально оккупирован женщинами легкого поведения. И губернатор издает распоряжение: запретить «в гостиницах, ресторанах, вообще в трактирных заведениях всех наименований и открытых для публики садах в Нижнем Новгороде и на всей площади принадлежащей городу земли содержание хоров арфисток, шансонетных певиц, венских капелл и венских оркестров». Запрет распространялся и на любую «женскую прислугу» в трактирах и ресторанах.
Таким образом, проститутки формально остались без работы. Они снова ушли в подполье. И на эти подпольные публичные дома полиция налеты не устраивала: в Уголовном уложении не было соответствующей статьи, и выходило, что хозяева этих заведений не преступают закон.
Табу на ресторанных и трактирных хористок и арфисток действовало до 1905 года. Сложившаяся в России революционная ситуация заставила власти пойти на попятную – нужно было чем-то отвлечь народ от политики. И новый губернатор К. Фредерикс снова разрешает «женские увеселения».
Хипесницы
Слово это сегодня напрочь забыто. Хипесом в царской России называли завлечение в притон богатых людей с последующим их ограблением.
Главарь шайки снимал квартиру. Несколько проституток («кошек») вместе с главарём и «котами» (охранниками) выезжали в Нижний Новгород на ярмарку. Они останавливались в меблированных комнатах, главным образом, на Ошаре, причем одна из комнат была с двумя дверями. Часть «котов» отправлялась на поиск жертвы, а другая подготавливала комнату к приему гостя. Одну из дверей либо завешивали ковром, либо заставляли шкафом.
После того, как «коты» выискивали добычу, за дело принимались «кошки». Хорошо одетые, увешанные, как новогодняя ёлка, золотыми украшениями, они представлялись либо соломенными вдовами, либо брошенными жёнами. «Кошки» хорошо знали, как расположить к себе человека состоятельного.
Кончалось это тем, что «кошка» приводила жертву на снятую заранее квартиру. Он раздевался, «кошка» увлекала его за ширму, а «коты», спрятавшиеся в другой комнате, отодвигали шкаф и облегчали бумажник гостя. Ловелас удалялся, не подозревая, что ограблен. Когда же до него это доходило, было уже поздно: члены шайки успевали скрыться.
В департаменте царской полиции сохранились документы, из которых следует, что хипесница-гастролерша Марфушка, частенько промышлявшая на Нижегородской ярмарке, сколотила за несколько лет капитал в 40 тысяч рублей. Её «коллега», Сонька Синичка заработала таким же образом 25 тысяч рублей.
Проституцию не выкорчевать?
К такому выводу пришли борцы за нравственность в советское время. Её сначала хотели победить свободными отношениями между мужчинами и женщинами. Но коммунизм не стал могилой продажной любви. В Уголовном кодексе РСФСР, принятом 11 июня 1922 года, содержались статьи, на основании которых жрицы любви и их содержатели могли угодить в места не столь отдалённые на срок «не ниже трех лет».
Проституция дожила до наших дней. Уголовная ответственность за занятие этим постыдным ремеслом не предусмотрена. За решетку могут попасть только те, кто вовлекает в занятие проституцией и за организацию и содержание притонов, но такие дела в судах рассматриваются редко.
А между тем положение серьёзно. На это указывает рост заражений СПИДом, венерическими заболеваниями.
