По словам министра социальной политики области Ольги Носковой, кроме трех домов-интернатов в регионе работают еще четыре нестационарных детских специализированных учреждения, где оказываются социально-реабилитационные услуги детям с ограниченными возможностями. Работа ведется в рамках реализации программы «Равные возможности», на которую в течение трех лет было направлено более 17 млн рублей. Было создано 30 служб социализации детей с ограниченными возможностями, 51 служба сопровождения семей, воспитывающих детей-инвалидов. Их в области более восьми тысяч. Что стоит за подобными благими начинаниями?
Что будет с сыном?
Представители общественных организаций инвалидов постоянно твердят, что все программы, направленные на социальную защиту и адаптацию людей с ограниченными возможностями, власти внедряют, не согласовав их с нуждами самих людей.
- Наши многочисленные разъезды по стране позволяют сказать: все, что реально сделано в этой области, сделано общественными организациями, - констатирует директор программы «Каждый ребенок достоин семьи» фонда «Обнаженные сердца» Инна Монова. - Очень много реализуется разных программ. Но хочется обратиться к чиновникам, чтобы они не просто иногда консультировались, а работали в связке с общественниками, которые знают проблемы на собственной шкуре.
Что же, действительно, может предложить государство инвалидам? Практика показывает, что кроме «казенного дома» - ничего! Роза Любимова - мать ребенка-инвалида с ментальным расстройством.
- Кроме интернатной системы, государство ничего не может предложить, - говорит женщина. - Причем стоит понимать, что интернаты – достаточно дорогостоящий проект. Тем временем в той же Германии есть социальные дома, где инвалиды работают и живут самостоятельно. Для наших детей с ментальными расстройствами нужна программа социализация не только до 18 лет, но и на всю жизнь. Я не хочу, чтобы мой ребенок попал в интернат: я знаю, что это такое! Но альтернативы у него нет.
У заместителя председателя общественной организации «Верас» Анны Бобровой подрастает сын, страдающий расстройством интеллекта.
- Сейчас моему ребенку 14 лет, - рассказывает Анна. - Что будет с ним потом? Кто будет рядом с ним, когда меня не будет? Он закончит свои дни в интернате? Мне кажется, что у нас в области должны появиться какие-то альтернативные формы интерната!
В ответ властные структуры в очередной раз повторяют, что у них есть подведомственные дома – интернаты и центры социальной защиты.
- У нас три интерната для умственно отсталых детей, - поведала консультант отдела медико-социального и стационарного обслуживания министерства социальной политики Марина Горева. - Есть региональная программа «Смогу жить самостоятельно». Она заключается в привитии элементарных навыков самообслуживания. Созданы специальные комнаты – тренажерное жилье, где дети-инвалиды учатся готовить, стирать и т.д. И по окончании программы 29 детей с очень тяжелыми нарушениями будут условно готовы к самостоятельной жизни. Условность, по словам чиновницы, заключается в том, что те же интернаты готовы взять своих выпускников на работу.
А общество – за окном!
Суровые реалии показывают, что в российском обществе люди просто не готовы принять инвалида.
Светлана Куполова в 17 лет попала в аварию. Уже 20 лет она прикована к инвалидной коляске. Но на жизнь Светлана смотрит с оптимизмом:
- В Конституции РФ сказано, что все граждане равны. Но, например, в магазин «Евродом» меня просто не пустили. Вдруг я своей коляской им что-то разобью! – вспоминает Куполова. – Мне “повезло“ – у меня небольшой дефект зрения, поэтому я не замечаю презрительного отношения. Поначалу мне казалось, что люди не хотят со мной общаться. А потом поняла, что это происходит потому, что я сама в себе закрывалась.
Другой момент подобной закрытости – отсутствие элементарных технических средств: пандусов, нормальных колясок, инфраструктуры. И получается, что и нас общество не знает, и мы не знаем общество. Мы не можем встретиться: мы сидим в квартирах, а общество – за окном. Социум изменится только тогда, когда инвалиды будут находиться в тех властных структурах, которые нами управляют.
Безбарьерная среда – это не только наличие пандусов и перил для инвалидов. Они предназначены и для молодых мам с колясками, и для пожилых людей. Создание безбарьерной среды - это комплексный подход ко всем социальным категориям населения.
Сейчас идет усиленная пиар-компания, что не должно быть детдомовских детей. Казенный дом заменяет приемная семья. Почему бы тогда не запустить социальную рекламу типа «иметь на работе инвалида - это круто, модно и престижно», «не занимать место инвалида на парковке – это показатель культуры человека», «сделать пандус в своем магазине – это важно».
С другой стороны, сами инвалиды должны понять, что нельзя выживать в одиночку, надо объединяться. Тем более что современные средства коммуникаций это позволяют. Все в наших руках, даже если эти руки парализованы! Посмотрите на общественные организации в Европе. Если нарушат права одного инвалида, завтра в его защиту выйдут тысячи колясочников! И они заставят считаться с собой! У нас же инвалиды всегда в проигрыше. И не только они. Специалист инспекции Федеральной налоговой службы по Московскому району Анастасия Дружинина прикована к инвалидной коляске.
- С хамством сталкивается каждый человек. Под Новый год муж припарковался у торгового центра поближе к входу, где по знакам должны находиться машины инвалидов, - рассказывает Анастасия Дружинина. - И тут же на него наорал другой водитель, который там хотел припарковаться! Мало того, этот молодой человек после этого сел за руль и буквально начал меня давить…
Компетентно
Председатель общественной организации «Инватур» Рафик Рогонян:
- Россия, наконец-то, ратифицировала международную конвенцию о защите прав инвалидов. И теперь мы поневоле должны соответствовать международному уровню. Это многогранный документ, который касается образования, трудоустройства, доступной среды и т.д.
“Наше“ и “не наше“
Вообще, диалог инвалидов и власти более чем показателен. Так, на одной из передач на нижегородском телевидении от представителя Министерства соцполитики прозвучали такие слова:
- Мы прекрасно понимаем, что не можем поставить пандус в каждом магазине или аптеке – это частная собственность. Наши ведомственные учреждения оборудованы всем необходимым. Надо понимать, что государство не может все сделать сразу. В один год устанавливаются пандусы, в другой – расширенные двери, в третий - поручни.
- Коснемся нашего «знаменитого» училища для инвалидов, - конкретизировала Светлана Куполова, - Пандус там построила общественная организация на собственные средства. Благодаря ему можно передвигаться по первому этажу. Но санузлы нам не доступны. Поэтому колясочники там не учатся. ВТЭК Ленинского района, к которой я отношусь, а также аналогичные комиссии на Автозаводе и в Сормове – не подвластны нам из-за огромных лестничных ступеней. То же самое касается поликлиник. И о каких оборудованных структурах может идти речь?
А далее разговор развивается как в комедии Фонвизина: то место, где нет пандуса – «не наше», а где есть - «наше». Вот поликлиника относится к Министерству здравоохранения – это не наше. Там и пандуса нет!
- У нас реализуется областная целевая программа формирования доступной среды для инвалидов, - продолжила Марина Горева из Минсоцполитики. – Ее стоимость 87 млн рублей. Был определен список основных социальных объектов, которые необходимо оборудовать пандусами или чем-то еще. Но на деньги областного бюджета мы не можем реконструировать здания, в которых располагаются муниципальные организации или частные заведения. И надо понимать, что полная доступность – это очень дорого.
Очень часто от чиновников приходится слышать фразу: «интеграция инвалида в обществе». При этом они почему-то забывают, что люди с инвалидностью уже являются частью социума! С другой стороны, сами инвалиды зачастую сначала возводят между собой и остальными людьми некую стену, а потом пытаются ее героически преодолевать.
