«Леночка, а что ты будешь руками делать?»
- Терзания, что я занимаюсь бессмысленной ерундой, на меня накатывают раз в три-четыре года, - делится сокровенным актриса. - Всё думаю, что вместо этого могла бы приносить пользу человечеству.
- Какую, например?
- Да хоть за больными ухаживать. Актерская профессия предполагает милосердие, ведь ее предмет - человек. И чтобы его исследовать, надо его любить. Даже самого последнего злодея. Если ты ненавидишь людей, хорошим актером тебе не стать. Но сейчас я думаю, а своим ли делом занималась всю жизнь...
- Хорошо, а какое дело могло бы быть вашим?
- Я очень люблю фитодизайн. В Самаре есть парк, где из кустарников сделаны скульптуры. Вот бы создавать такую красоту! У меня дома много цветов, я сама с ними вожусь, пересаживаю. Летом только и успеваю днем снимать с подоконников эти огромные горшки, а на ночь ставить обратно.
- Родители актрисы Ирины Пеговой хотели, чтобы дочь стала металлургом, как и они. А вам какое поприще готовили?
- Конечно, не актерское. Папа всю жизнь стоял у станка — токарь-расточник. Мама — у кульмана. Инженер. В их понятии это было реальным делом. А актерство — это что? «Леночка, а что ты будешь руками создавать? Иди в медицинский, смотри, как ты всех хорошо лечишь!» Да, я делала перевязки, когда кто-то поранился. Но это вообще не мое!
- Откуда в семье технарей взялась актриса?
- Моя старшая сестра Галя артистка по жизни. Душа компании, тайфун, постоянно бьющий фонтан энергии. Поступив в политех, играла в молодежном театре «ТЕМП». На третьем курсе ей взгрустнулось. Поняла, что грейдеры и дорожные машины — никак не ее призвание. И вот она идет к драмтеатру, поджидает покойную ныне артистку Плотникову и спрашивает, есть ли у нее шанс стать актрисой. А Плотникова ей отвечает: «У тебя через два года будет нормальная, денежная профессия. Уймись, детка, вот тебе мой совет».
А я за Галей хвостом ходила. Что она — то и я. Так и получилось, что вскоре не она, а я поступала в театральное училище. А она стояла на улице с безумными от волнения глазами, качая коляску с маленькой Олей.
...Кстати, грейдерами она так и не стала заниматься. Закончила институт Лесгафта и работала детским тренером по плаванию.
- Помните свой дебют?
- Очень хорошо помню. Мастер нашего курса Семен Эммануилович Лерман был тогда режиссером в драмтеатре. В «Укрощении строптивой» обе Катарины — Заякина и Кириллова — ушли в декрет. Лерман мне, четверокурснице, сказал: «Суродейкина, ты - темная лошадка, но давай попробуем». И репетировал со мной в «дежурке»: сидел в темном зале, а я стояла под фонарем на темной сцене, играя с воображаемыми актерами и в воображаемых декорациях.
«Топлесс ради топлесса не имеет смысла»
- Моим знакомым вы запомнились по спектаклю, который провели в одной сорочке. Для вас вообще сложно раздеться на сцене?
- Наверно, ваши знакомые видели меня в роли Катарины в «Укрощении строптивой». Когда Петруччо привозит ее к себе в замок, то снимает с нее бархат и в длинной ночной сорочке кладет на ложе. Против такого обнажения - красивого, органичного, в тему — я ничего не имею. Если это топлесс не ради топлесса.
Например, в спектакле «Куклы» в «Комедiи”. Там есть момент, где куклы спят раздетыми в своих кофрах. Буквально на секунду кофры открываются, и зритель видит обнаженные точеные фигурки актрис. Но это не бьет по глазам, и понятно почему — куклы-то спят, вот и не одеты.
- Елена, вы в прекрасной форме. Что помогает оставаться стройной и молодой?
- Я всю жизнь занималась спортом. В юности плавала за политех, занималась художественной гимнастикой. Потом играла в большой теннис, водное поло, ходила в спортзал и в бассейн. Сейчас занимаюсь дома с гантелями. Мне важно чувствовать свое тело, мышцы. Если вдруг выяснится, что я не могу перекувыркнуться, встать на мостик, сделать шпагат, мне будет не по себе.
- А лицо?
- Подружки иногда меня подозрительно спрашивают: «Сура, признавайся, что ты делала со своей физиономией». Да ничего я не делала! Может, мама с папой наградили такой кожей. А, может, из-за профессии лицо постоянно занимается «гимнастикой». У людей плохое настроение - они сидят с опущенными уголками рта. Им не надо делать вид, что у них все хорошо. А мне надо! Ведь я выхожу на сцену. И хочешь не хочешь, а приходится улыбаться.
Так что гримасничать — это полезно. Мышцы лица будут в тонусе. Да и люди будут тянуться. Всем хочется общаться с эмоциональным человеком.
- В компании вы всегда в центре внимания?
- Что вы! В жизни я совсем не актриса. Зато каждого из нас окружает немало актеров, которые могут быть инженерами, айтишниками, кем угодно. Вот они заводилы, душа компании. А я не люблю шумные сборища, где надо веселиться, заводить дружбу, стараться кому-то понравиться... Мне нужен узкий круг «своих», чтобы просто посмеяться или чем-то поделиться.
- И много “своих“?
- Критерий таков: «свои» - это люди, которых я могу обременить собой, и заниматься их проблемами, не чувствуя себя обремененной.
«До планки моего мужа трудно дотянуться»
- Случалось ли вам на сцене попадать в конфузную ситуацию?
- На «Укрощении строптивой» Георгий Демуров стал с меня снимать бархатную накидку, и крючочки зацепились за кружево. Рубашка сползла с плеча, обнажила грудь... Сцена была очень лирической, и начать совершенно по-бытовому отцеплять крючки - значило бы сбить у зрителя весь настрой. В то же время надо было как-то меня «спасать». И вот Демуров повернул меня к зрителям спиной, а передом к коллегам. Среди них был Миша Хейфец. Он в меня влюбился, у нас случился роман, и мы поженились.
- Елена, кто для вас самый важный критик?
- Муж — самый авторитетный. Я очень верю его уху, глазу. Кстати, он вообще не любит театр. Спрашиваю его: «Миш, ты пойдешь на премьеру?» Он: «А что я там забыл?»
- Вас это обижает?
- Нет, я не обижаюсь. Миша композитор, у него тонкий слух, не терпящий ни малейших проявлений фальши. Он может даже не смотреть на сцену, чтобы понять, что там происходит что-то не то. И я нисколько не обижаюсь, если он не хочет идти на меня смотреть. Понимаю, насколько высока его планка и как невозможно до нее дотянуться.
- Какого зрителя вы не любите?
- Невоспитанного. Как-то на «Грозу» привели школьников. Мы с Блохиным играем Варвару и Кудряша, любовников. Мизансцену нам сделали вольную. Сначала мы сидим, а потом Блохин заваливает меня на кровать, садится сверху и начинает как бы расстегивать блузку. И тут школьники с балконов принялись кричать ему что-то одобряющее, вроде: давай, покажи себя настоящим мужиком! Блохин тогда чудом сдержался. Хоть и шептал в ярости: «Сейчас я их всех поубиваю!»
«Нет таланта? Иди «качайся»
- На нижегородских гастролях одна известная актриса заставила публику на минуту затаить дыхание, исполняя «пистолетик» - приседание на одной ноге. Как вы считаете, владение фишками и трюками важно для артиста?
- Нужно только то, без чего нельзя обойтись. Это было оправданно? Если да, то я приветствую любой творческий поиск. Но зачем становиться на сцене на мостик, когда можно пойти в цирк дю Солей, и все это увидеть в более профессиональном исполнении и в уместной обстановке?
Мне кажется, нынешние актеры за это прячутся. Какому Яншину, Грибову, Гафту, Мягкову были нужны «пистолетики», мостики, шпагаты? Вчера я расслаблялась и играла на компьютере в тупую игру — лопала шарики. Рядом работал телевизор. И вот я услышала голос Леонова. Шарики тут же были забыты, а я, как завороженная, смотрела на этого маленького, неказистенького, в потрепанном костюмчике человека. От его лица, души невозможно было оторвать взгляд... Но если ты не такой актер, то да - иди «качайся» и бей морды в бандитских сериалах.
- Сейчас, правда, стало меньше гениев?
- Ну а где они? Отчего Пушкиных-то нет? Из всей этой сумасшедше быстро взлетевшей поросли — Певцов, Безруков, Пореченков, Хабенский — и выделить особо некого. Да, хорошие, оснащенные актеры, но серьезным я могу назвать только Евгения Миронова.
- Елена, вы как пришли после театрального училища в наш драмтеатр, так и служите здесь больше четверти века. Неужели никогда не думали о покорении столицы?
- А зачем? Это мой родной город, и мне никогда не хотелось отсюда уехать. Мне здесь уютно и совсем не тесно. А вот моя дочь Екатерина считает иначе. Всю жизнь жаловалась, какая ей дома тоска без мамы. Говорила: «Ненавижу ваш театр, нашу нищету, никогда не буду артисткой». А закончила девять классов и... поступила в театральное. Пять лет после театрального училища успешно работала в нашей «Комедiи”. А потом уехала в Москву, участвует в разных творческих проектах.
Но она совсем другая. Идет к цели, закусив удила. А я не буду бороться и пробиваться. «Вся жизнь борьба» — это не про меня. Не умею, не хочу, не имею сил и считаю это пустой тратой времени. Смотришь и не понимаешь: что люди отстаивают в этом споре? За что дерутся?
...В последнее время хочется в «норку», отсидеться, подумать о себе. Не раздражать никого своей нетерпимостью. Не превратить взаимопонимание во взаимонепонимание...
Кстати
Елена Суродейкина родилась 1 октября в Горьком. В 1983 году окончила Горьковское театральное училище у Семена Лермана и Ривы Левите. В Нижегородском театре драмы - с 1983 года. Заслуженная артистка России (1998). Лауреат V Открытого фестиваля им.Евстигнеева (в номинации «Лучшая женская роль» за роль Анны в спектакле «Бестолочь»). Муж — композитор, заслуженный работник культуры РФ Михаил Хейфец. Дочь — актриса Екатерина Суродейкина (Хейфец).
