Первая – это удивительная зона отдыха с массой резных скульптур, созданных руками заключенных. Резьбой по дереву украшена и сама колония, вплоть до табличек на кабинетах. А главными сувенирами стали резные шкатулки.
В 30-40-х годах прошлого века колония была частью легендарного “Унжлага”, где, к примеру, закончил свои дни легендарный белый генерал Войцеховский.
Лечиться хотят не все
Среди обитателей “тройки” немало молодых парней. Есть даже несколько несовершеннолетних, прибывших из “малолеток”. “Тройку” условно можно разделить на две части. Меньшая – больничная, где содержится около сотни больных. Вторая – “здоровая”, где около тысячи выздоравливающих после курса лечения адаптируются к трудовой жизни.
По уверению лагерного начальства, кормят больных здесь лучше, чем сотрудников. В меню обязательно мясо, молочные продукты и соки. В чем ваш корреспондент убедился лично, прочитав висящее в столовой меню. Продукты на тюремный стол поступают из крепкого подсобного хозяйства. Но не хлебом единым жив человек.
Колонию украшает храм, построенный в честь покойного митрополита Николая (Кутепова). Для отца Олега Зыбина, который служит здесь уже девять лет, его паства ничем не отличается от той, что посещает “гражданские” храмы.
Лекарства больные принимают под охраной. Как это ни удивительно, но некоторые “хроники” не желают лечиться. Причин тому несколько. Некоторые просто плюнули на себя, кто-то рассчитывает на получение инвалидности и полагающиеся при этом социальные льготы, и лишь единицы – принципиальные “зэки-отрицаловы”.
Главный фтизиатр Нижегородского ГУФСИН Светлана Балашова предупреждает, что подходить к заключенным близко не следует – у многих открытая форма туберкулеза. Бывает, что человек выходит недолеченным – у него просто заканчивается срок. При этом выписка ему оформляется аж в трех экземплярах. Одна остается в ЛИУ, другая выдается больному на руки, третья отправляется в областной тубдиспансер.
По идее, бывший зэк должен прийти с этой выпиской в тубдиспансер по месту жительства и продолжить лечение уже у гражданских врачей. Но сделает ли он это, еще вопрос.
Путь к выздоровлению труден. Гораздо проще вновь с головой погрузиться в хмельную атмосферу свободы. Вплоть до следующего попадания на “тройку”. К сожалению, подобное случается часто.
Два в одном флаконе
Работники ЛИУ привыкли ничему не удивляться. По рассказам заместителя начальника колонии по кадрам Владимира Хренова, его поначалу немного удивило, что к ним попал человек, оказавшийся самым настоящим чеченским боевиком. Но вел он себя как и остальные: заявлял, что ни в чем не виноват, что в женщин и в детей в Буденновске не стрелял, а в том, что он здесь, виноват Шамиль Басаев. Он просто стоял с автоматом в руках. Кстати, автомат ему в руки дал все тот же Басаев…
А вот специалистам, работающим в зоне, поневоле удивляешься. Например, врач Андрей Поляков добровольно поменял городскую карьеру на здешнюю жизнь. После окончания медакадемии он почти сразу попал в “тюремную медицину”, где написал кандидатскую диссертацию.
Поляков разработал метод, позволяющий в несколько раз быстрее выявить заболевание. О себе он говорить не любит, зато может бесконечно рассказывать о штаммах и диковинной дорогостоящей аппаратуре, украшающей его хозяйство – исследовательскую лабораторию.
Около сотни заключенных “тройки” больны тем, что называют “гремучей смесью в одном флаконе”. Под смесью подразумевается сочетание ВИЧ- инфекции и туберкулеза, а флакон – это бренное зэковское тело.
Организм ВИЧ-инфицированного не может бороться с туберкулезом, а туберкулез так изматывает человека, что ВИЧ у него развивается гораздо быстрее, чем обычно. Как правило, “флаконами” становятся наркоманы.
Мы проходим по лечебному блоку. Здесь все, как в обыкновенной больнице, даже решеток на окнах нет. Палаты разные. Одни на две-три персоны, с новыми разноцветными комплектами белья. На самодельных полочках красуются кустарные сувениры, фотографии родных и книги, по большей части, духовная литература.
Есть палаты на десяток человек, со шконками и двухъярусными “пальмами”, заправленные серыми одеялами.
В процедурной симпатичная медсестричка делает инъекции – через решетку. Вот и все отличие от воли.
Жизнь обитателей с открытыми формами туберкулеза можно наблюдать только через стеклянное окошко в двери.
После лечения больные зэки переселяются в отряд, антураж которого ничем не отличается от армейской казармы: стены, покрашенные синей краской, комната отдыха с телевизором, раздевалка с аккуратными рядами ватников, общая спальня с 2-ярусными шконками и аккуратными шкафчиками.
Их содержимое также мало отличается от армейского: чай, сахар, сигареты, журналы, реже – книги. Почетное место занимают кроссворды. Это одно из главных разнообразий в унылой тюремной жизни. За годы отсидки некоторые зэки учатся щелкать их как орехи, приобретая самые разносторонние познания.
Где живет “тубик”?
Говорят, что туберкулез – болезнь социальная. Как правило, она обнаруживается у заключенного после медкомиссии в СИЗО. По мнению заключенных, во всем виноваты “проклятые рудники” или те же самые СИЗО, где в “тесноте, да не в обиде” содержатся вместе и больные, и здоровые.
– Я заболел туберкулезом в другой колонии, – говорит заключенный Алексей Кочкин. – Узнал о болезни на очередной флюорографии. Сюрпризом это не стало, сижу не первый срок. Меня этапировали сюда. В течение двух лет я прошел курс лечения. Оно проходило без осложнений, препараты побочных действий не давали. Сейчас я здоров, но администрация оставила меня здесь, чтобы я окончательно окреп.
– Я, скорее всего, туберкулез в тюрьме подцепил, – утверждает сидящий за разбой 26-летний Дмитрий Комаров. – Помещения маленькие, народу много, не знаешь, кто больной, а кто здоровый. Все вместе сидят.
У сотрудников ГУФСИН насчет источников заболевания другое мнение: зачастую человек на воле живет в условиях, где палочке Коха полное раздолье. А если прибавить к этому хронический алкоголизм и наркоманию – главные увлечения современных зэков на воле, то получается, что тюрьма, наоборот, помогает не только выявить заболевание, но и вылечить его.
– Человека арестовали и привезли в СИЗО, – рассказывает начальник медчасти Александр Зубков, которого любовно называют Сан Саныч. – А там у него обнаруживается целый букет заболеваний – сифилис или другое венерическое заболевание, ВИЧ и туберкулез – спутники криминальной романтики. Зачастую наши пациенты сами не знают, что они носители этих заболеваний.
Что касается ВИЧ, то здесь есть такое понятие, как “окно”: человек уже болен, но лабораторно это подтвердить еще невозможно. Нужно около полугода, чтобы можно было поставить диагноз. За это время человек должен находиться под постоянным присмотром врачей. Этим мы, собственно, и занимаемся. У многих заключенных, особенно молодых, начинается апатия от такого диагноза. Для этого у нас есть психологи.
Не страшная болезнь?
Но молодой организм побеждает болезнь. И дает надежду на нормальную жизнь на воле.
– Когда только узнал о болезни, нервничал, конечно, – продолжает экс-разбойник Дмитрий Комаров. – А начал поправляться, стало все равно, есть болезнь или нет. Организм крепнет, и слава богу! Другие цели появляются. Хотя во время лечения интересовался симптомами, медикаментами, способами лечения. Сейчас я полностью здоров – таблеток давно не принимаю. На самом деле это не страшная болезнь. Ничего в моей жизни не изменилось. Я не переживаю из-за того, что переболел. На свободе я побаивался туберкулеза. Наверное, потому что, по слухам, заразиться можно даже от общения с больным. Сейчас понимаю, что нужно долго находиться с больным в закрытом помещении. А на улице, на свежем воздухе – ничего не будет.
На “тройке” Дима с 2004 года. Здесь он исправно посещает церковь и даже обучился ремеслу звонаря. Которое, кстати, требуется в монастыре неподалеку от родных мест.
– Так что умение на свободе не заржавеет, – с надеждой улыбнулся он. И продемонстрировал приобретенные навыки на колокольне лагерного храма. Было в этом звоне что-то тоскливое и обреченное….
Кстати, “тройку” и ее храм украшают творения другого зэка – Петра Распопова, тоже разбойника, сидевшего за нанесение тяжких телесных повреждений с особой жестокостью. На зоне у него проснулись художественные дарования. Да так, что он занял второе место в художественном конкурсе среди православных общин.
Петр уже освободился, а вот пишет ли он на свободе иконы – неизвестно. Хочется надеяться, что пишет – больно уж сюжеты у него оригинальные. Например, столовую украшает его полотно “Серафим Саровский и Наполеон”. В зэковской мифологии святой сподвижник встречался с полководцем и уговаривал его не ходить на Русь. Тот не послушался...
