13 лет работал в стол
- Алексей Викторович, что вы можете сказать о Нижнем Новгороде?
- В Нижнем я бываю очень редко, последний раз был около 15 лет назад. Очень интересный город, уютный, соразмерный человеку, наполненный огромным количеством интереснейших мест, зданий, памятников, закутков, в которых очень приятно проводить молодость.
- А сейчас вы где живете?
- Я сейчас немножко размазан между Уралом и заграницей, какого-то одного конкретного места у меня нет.
- Вы в детстве примерно так себя представляли, каким вы есть сейчас?
- Нет, у меня же детство советское было. Я уже тогда хотел стать писателем, но именно по-советски. То есть я хотел ездить на строительство БАМа в специальных писательских поездах, отдыхать в Переделкино, чтобы мне платили зарплату, а я бы ничего не делал, спал бы сколько угодно… То, что сейчас – это, конечно, совсем не то.
- Ни дня без строчки – это ваш девиз?
- Нет, такого нет. Я предпочитаю писать по сюжетам. Если я решил, что сегодня должен написать вот такой-то сюжет – я его напишу. Если это заняло два часа – прекрасно, если 12 часов - не повезло.
- Как вы начали жить писательством? Это сложно?
- Конечно, сложно. Сложно прорвать эту стену, которая ограждает тебя от любимого занятия. Я 13 лет писал в стол. Я писал романы, а их никто не печатал, не читал, никто всерьез не относился. Как изменить эту ситуацию, я понятия не имел, но никогда не складывал руки. На моем жизненном пути встретился писатель Леонид Юзефович – он родом из Перми, и его просто попросили посмотреть мои рукописи. Они ему понравились, и он предложил их в издательство. И у меня издали первую книгу. А дальше я начал сам осваивать этот плацдарм. Когда пришла удача, мне уже было что предъявить: у меня были тексты, которые можно сразу издавать.
Поиски примирения закончились
- Вы довольны экранизацией романа «Географ глобус пропил»?
- Очень доволен. Мне понравился сценарий, режиссерская и актерская работа. Понравилось даже где снимали этот фильм – в той школе, в которой я учился, в том затоне, в котором работали мои родители. Это было без моего участия, съемочная группа сама подобрала именно такую натуру.
Я знаю, что фильм отличается от романа, вижу, в чем отличие, и по сюжету, и по идее. По сюжету - невозможно упихать весь роман в фильм. А по идеологии надо понимать, что роман я дописал 19 лет назад, тогда была совсем иная общественно-политическая ситуация. И если мой книжный герой ищет примирения и гармонии, то киношный герой ищет свободы. Его главная проблема в том, что он не умеет и не хочет держать людей на цепи. И такая разница в основных мотивировках героя породила отличия в образе.
- Журнал «Фома» опубликовал недавно письмо одной женщины, посмотревшей этот фильм. Она пишет: вот, нам предлагают своеобразный эталон современного мужчины, а посмотрите на него: он стремится к свободе, но он не сделал счастливой ни одну женщину. Что вы на это ответите?
- Для этой дамы из журнала «Фома» я могу привести в пример другого мужика, который не осчастливил ни одной женщины. Он был бродяга, он не достиг высот во власти, в конце концов, его казнили по оговору. Этого мужика звали Иисус Христос. С житейскими мерками не стоит подходить к этому герою. И вообще, что я только не услышал про несчастного Виктора Служкина (главного героя романа «Географ глобус пропил». - Ред.)! В этих оценках зачастую превалируют комплексы тех, кто его оценивает.
Вот говорят, что он алкоголик. Ну, конечно, пить ему надо меньше, но он ни разу не пропустил работы по причине своего пьянства. Говорят, что он тряпка. Но какой поступок он должен совершить, чтобы стать настоящим мужчиной? Он должен изнасиловать жену, избить друга? Там в принципе нет места для поступка, и он стоически переносит эту ситуацию.
Мы с вами практически все живем в ситуации, когда нет места для поступка. Говорят, что он нищий, шут, лузер… Но постойте, у него есть высшее образование, квартира, работа, друзья и подруги, у него есть хобби – туристические походы, у него дочь ходит в детский садик, он зарабатывает деньги – он не бездельник. Он ведет школьников в поход, это действительно большой физический и душевный труд. Это нормальный человек. И вообще, это история не про какой-то социальный успех, это же не «Духлесс».
«Географ» рядом с «Лолитой» не валялся
- Многие читатели восприняли «Географа» как ответ «Лолите». Это так?
- Это глупость. Это все равно что считать, что «Лолита» и «Тимур и его команда» – похожие произведения, потому что про подростков. Нет там никакого лолитизма. В конце концов, в романе Маше 14 лет, герою 28, а мне как автору 25. Ну какая может быть педофилия, чего смеяться-то? А в художественном отношении мой роман и рядом с «Лолитой» не валялся. Я очень люблю «Лолиту», но это произведение совершенно иного плана. Оно о бесконечной горечи от того, что у человека в руках, но никогда ему в руки не дастся. А не о том, как взрослый дядька соблазняет девочку. Относиться к «Лолите» как к произведению о сексуальном маньяке очень наивно.
- Почему вы не довольны фильмом «Царь»?
- Я считаю, что Лунгин неправильно оценивает христианство. Павел Семенович сделал митрополита Филиппа идеальным человеком, человеком эпохи Возрождения, как сам он говорил. А в мировой культуре возрождение – это возрождение античности, язычества. Православный святой не может быть человеком Возрождения. Он может быть гармоничным и прекрасным человеком, но это следствие, а не причина. В фильме митрополит Филипп получился героем из разряда Александра Матросова (Герой Советского Союза, который своим телом закрыл амбразуру немцев. – Ред.). Это неправильно. А все остальные грехи этого фильма идут от этого изначального недопонимания.
- Вы язычник или христианин?
- При всем обаянии язычества, при всей его эстетической выразительности я все равно человек православный.
Маврин сделал свое дело
- А что вы скажете в ответ на критические замечания, которые возникли по большей части после романа «Комьюнити»: дескать, нам не нужен урбанизированный и компьютеризированный Иванов, таких писателей много, а верните нам уникального Иванова, который передает нам красоту родных пермских мест?
- Это обычная ситуация, когда писателя заталкивают в рамки, начинают ему диктовать, о чем можно писать, о чем нельзя. В основном эти претензии высказываются людьми, которых я отлично знаю. Эти люди были не довольны тем, что я залез на территорию, где они считали себя королями: вдруг приходит Иванов и начинает раздавать свои оценки. Но я раздавал оценки не с бухты-барахты, а в силу своей компетенции. Московский мир я знаю, во всяком случае, ничуть не хуже них, потому что у меня там достаточно широкий круг общения – от самых верхов до людей очень низкого благосостояния. И этот роман начали подверстывать то к Пелевину, то к Минаеву… Но это ни в какие ворота не лезет, он совсем не об этом!
Роман о том, что Интернет, созданный для объединения людей, начинает их разъединять. Это произведение нормального европейского писателя, который критически относится к действительности. Я тоже пользуюсь Интернетом, я даже смс умею отправлять. Поэтому я считал себя вправе написать этот роман. Разумеется, московские журналисты это расценили так, что Иванов деградировал… Но по их оценкам я с самого начала был ниже плинтуса. Я не понимал, в какую сторону мне еще было деградировать, но они нашли куда. Я даже псевдоним Маврин взял, чтобы уйти от клише «писатель-краевед». Но мне присвоили новое клише – молодого писателя, которого надо поучить романы писать. В таком случае Маврин сделал свое дело – Маврин может уходить.
- Ну а вы как писатель поменялись или нет? Как вы сами ощущаете себя?
- Я не поменялся. Я отвечаю романом на раздражитель. Если он сильный, если его хватает на время написания, получается роман. Вот раздражитель с Интернетом был достаточно сильный, чтобы его хватило.
- А что вас раздражает сейчас?
- Сейчас два больших раздражения: тусовочность российской жизни как частный случай корпоративности, и отсюда второй раздражитель – превалирование Москвы во всех вопросах. Это происходит, потому что государство у нас утрачивает те социальные функции, которые оно обязано иметь. Куда деваться обычному человеку? Ему надо стать членом какой-либо корпорации. Город Москва – это самая успешная корпорация в России.
- Когда наши писатели, в конце концов, займутся более серьезной работой, то есть осмыслением общественно-политической ситуации, а не выхватываем из жизни каких-то отдельных моментов?
- Наверняка, сейчас есть такие писатели, которые пишут или уже написали такие великие произведения, по которым будут судить о нашем времени. Но это произведения не в формате реалистического романа-эпопеи вроде «Войны и мира» или «Тихого Дона». «Тихий Дон» еще прокатил, но вот роман в подобном формате «Жизнь и судьба» уже как-то художественно не состоялся. То есть это очень мощное произведение, но ту высоту, на которую претендовал Гроссман, он почему-то не занял, хотя упрекнуть его абсолютно не в чем. Видимо, в таком формате описывать наше время уже нельзя. Я не знаю почему.
