Незавершенности – потому что остались без ответа все главные вопросы. Противоречивости – поскольку в отличие от районного суда, суд областной заслушал нескольких свидетелей (фактически признав тем самым, что и районный суд должен был это сделать), дал высказаться адвокатам и заявить множество ходатайств (опять-таки, молчаливо дав понять, что не грех было бы эти ходатайства позволить заявить и в суде первой инстанции), позволил прозвучать аргументам в защиту подсудимых, но при этом не изменил по сути решение, оставив в силе обвинительный приговор в отношении всех троих, несмотря на то, что свидетели, документы, аудио- и видеозаписи доказывали невиновность бывших оперов и экс-главы города. А о несправедливости в городе говорят, так как становится все более очевидным, что ни одного из инкриминируемых преступлений не было в принципе.
Не было похищения Александра Новоселова в апреле 2004 года, а было оперативное мероприятие, оформленное строго по закону и в соответствие с ведомственными инструкциями МВД, о чем говорили профессионалы, включая генерала полиции Виктора Цыганова, прямо заявившего, что он не понимает, за что судят его бывших подчиненных. Не было взятки Мансура Садекова Олегу Сорокину, то есть не было от слова «совсем», потому что Садеков никаких денег Сорокину не давал и не передавал, а попытался передать деньги некоему москвичу из фирмы «Вектрон», к которой Сорокин не имел вообще никакого отношения.
Преступления, которых не было
Тем не менее, рассмотрев апелляционные жалобы, Нижегородский областной суд оставил приговор без изменений. Как ранее писал «МК в Нижнем Новгороде», Сорокину назначено 10 лет лишения свободы строгого режима и штраф в размере 462 миллиона рублей, Воронину — 5,5 года, Маркееву — пять лет.
Апелляционная инстанция поправила приговор только в части уплаты Сорокиным штрафа, постановив указать номер счета для перечисления денег. Таким образом, возможность незаконной реализации принадлежащей бывшему главе города недвижимости устранена.
Адвокат Дмитрий Кравченко назвал решение облсуда юридическим нонсенсом. По его словам, оно было принято несмотря на то, что гособвинение фактически не представило свою позицию, а адвокаты привели весомые доказательства невиновности подсудимых.
«Это абсолютно недопустимо, противоречит всему, что происходило в суде, — заявил Кравченко. — Всем очевидно, что никаких преступлений, а тем более тех преступлений, в которых этих людей обвиняют, ими не совершалось и вообще не было в природе».
По мнению адвоката Дмитрия Артемьева, единственной целью процесса было осудить Олега Сорокина, поэтому на состязательность судьи закрыли глаза. В качестве иллюстрации он привел слова прокурора, сказанные при рассмотрении апелляций: «Зачем допрашивать Долинина, ведь ясно же, что он даст показания в пользу Сорокина».
Руководствуясь «пацанской логикой»
Защита считает, что обвинение не доказано, а приговор не имеет оснований. Сорокина обвинили в пособничестве сотрудникам МВД, но он действовал на основе инструкций. У него не было повода усомниться в законности действий должностных лиц. Показания потерпевшего и ряда свидетелей как по первому, так и по второму эпизодам противоречивы и сомнительны.
Например, Артемьев указал на то, что факт физического насилия в отношении Александра Новоселова установлен только с его слов. Между тем, известно, что Новоселов неоднократно менял показания. 7 апреля 2014 года в ГУВД он говорил, что ему ничего неизвестно об организации покушения, а на месте преступления он оказался случайно. После проведения оперативного эксперимента он заявил, что организатором был Дикин, затем отказался он показаний, и снова дал, и опять отказался.
Новоселов был осужден за лжесвидетельство, а кроме того — за ложное сообщение о минировании избирательного участка. Как отметил Дмитрий Артемьев, удивительно, что в деле Сорокина показаниям этого человека придается большая значимость, чем словам оперативников, имеющих заслуги перед государством.
Главным свидетелем по второму эпизоду является Мансур Садеков. Он проживает не в России и в суд не пришел, хотя, являясь гражданином зарубежного государства, сохраняет и российское гражданство, а значит, был обязан участвовать в процессе. Но суд по каким-то причинам не предпринял мер по доставке Садекова и не предотвратил его отъезд из страны.
В показаниях, данных ранее в Мещанском суде Москвы, Садеков заявил, что совершил коммерческий подкуп в пользу Сорокина, причем по собственной инициативе. Ни о какой взятке речи не было. Эти показания были приобщены к делу Сорокина, но суд не стал их рассматривать, руководствуясь, по словам Дмитрия Артемьева, «пацанской логикой», а не правом.
Впрочем, и рассмотренных показаний Садекова достаточно, чтобы снять с Сорокина обвинение. Из них совершенно непонятно, о чем идет речь в его беседе с Садековым, в которой упоминается сумма 30 миллионов рублей.
По второму эпизоду обвинение во многом опирается на показания секретного свидетеля Шмелева, который пересказал обстоятельства, изложенные в обвинительном заключении. Откуда они ему известны, он не сообщил, сославшись на опасность быть раскрытым. Как заметил адвокат Артемьев, секретный статус не освобождает от ответственности за свои слова.
«Часть 2 статьи 75 Уголовно-процессуального кодекса России говорит о том, что показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомлённости являются недопустимыми доказательствами, — сказал защитник. — Также в соответствии с требованиями ч.1 ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит проверки с точки зрения его достоверности».
Об этом говорил и адвокат Михаил Бурмистров. «Слышу звон, да не знаю, где он», — так охарактеризовал он показания Шмелева. Попытки Сорокина добиться от этого свидетеля конкретики, задавая вопросы, были пресечены судом. Между тем, адвокаты считают, что, по крайней мере, один раз Шмелев точно дал недостоверные показания.
Торжество абсурда
Обвинение в том, что, занимая должность главы Нижнего Новгорода, Олег Сорокин предоставил Садекову покровительство и помог с выделением земли под автозаправки, звучит абсурдно. Глава города просто не имел соответствующих полномочий — и Сорокин, и его адвокаты неоднократно об это говорили. Право совещательного голоса, который он имел в инвестиционном совете при губернаторе Нижегородской области, не давало возможности влиять не решения этого органа. В вопросе проведения земельных аукционов Сорокин руководствовался исключительно интересами пополнения городского бюджета. Его должностная функция состояла именно в этом и его участие в инвестсовете ограничивалось этим рамками. Например, в результате передачи в аренду «Инградстрою» земли в Кузнечихе бюджет получил сумму, равную строительству двух детсадов.
Это не единственное противоречие, которое ставит под вопрос второй эпизод дела. Интерес Садекова, как его представило обвинение, состоял в том, что получить землю по заправки. Однако факты противоречат этому утверждению. В 2011-2012 годах он наоборот, продавал АЗС. Участки были ему не нужны. Получается, что Садеков не имел заинтересованности, а Сорокин не мог оказать ему содействие. Как считает Дмитрий Артемьев, этим и обусловлены размытость формулировки про покровительство по службе, которая стоит в приговоре, и отсутствие способов его реализации.
Учитывая очевидность недоказанности вины подсудимых, защита ожидала отмены приговора, вынесенного в первой инстанции. Но областной суд оставил его в силе.
«На наш взгляд, это беспрецедентно, — подвел итог адвокат Дмитрий Кравченко. — И мы, конечно, будем это в дальнейшем обжаловать».