– Как чувствуют себя промышленники спустя три года после обвала рубля и разразившегося вслед за этим экономического кризиса?
– Анализ работы нижегородской промышленности за минувшие пять лет показал, что запас прочности у нас достаточно большой. Ежегодно промышленность росла в среднем на 7%. 2014 год был для экономики неудачным, но и тогда рост был, правда, всего 4%. По итогам текущего года, думаю, на 7–8% мы выйдем. Это очень хорошие результаты. Они достигнуты в основном за счет ведущих отраслей и предприятий, а также благодаря успехам оборонно-промышленного комплекса, который в среднем давал от 15 до 20% плюсом ежегодно.
– Принятый в 2015 году закон о гособоронзаказе вызвал массу нареканий со стороны предприятий. Нижегородцы активно лоббировали поправки. Что удалось сделать?
– Закон принимался в спешке после того, как на ряде крупных объектов, в том числе на космодроме «Восточный», вскрылись факты хищений государственных средств, выделенных для исполнения гособоронзаказа. Мы увидели в нем много огрехов и достаточно успешно провели работу по их исправлению. Впервые на моей памяти поправки приняли спустя три-четыре месяца после вступления закона в силу. Как правило, на это уходят годы.
Впрочем, первые изменения не учли все наши предложения. Пришлось вновь добиваться своего, и мы были услышаны. В 2016 году были внесены новые поправки. Сегодня закон является приемлемым, прописанные в нем процедуры стали яснее. Но предусмотренная законом цепочка исполнения государственного заказа сложная. В ней участвуют заводы, банки, заказчики… Поэтому закон все еще нуждается в доработке, мы продолжаем этим заниматься.
– Как влияют на работу промышленности экономические санкции в отношении России?
– Они закрыли доступ к импортному оборудованию для производства высокотехнологической продукции, что осложнило работу. С другой стороны, целый ряд изделий, которые раньше завозили из-за рубежа, мы стали выпускать сами. Отдельные отрасли получили импульс к развитию. Можно сказать, что в целом санкции не оказали существенного негативного влияния. А вот падение рубля было болезненным. Импортные станки и комплектующие подорожали вдвое. Потери мы понесли большие. Одновременно нисколько не улучшились и даже ухудшились условия кредитования. Кредиты в России по-прежнему очень дорогие и короткие.
– Бизнес уже много лет добивается снижения кредитной ставки, но этого не происходит. Почему?
– Такова позиция Министерства финансов России и Центробанка. Причем позиция, мягко говоря, неумная: «я начальник – ты дурак». Диалога не получается. Между тем выстроенная в нашей стране модель кредитно-финансовой политики не направлена на развитие экономики. Центробанк занимается таргетированием инфляции. Но это неправильно, это ложная цель. Настоящей целью является развитие экономики. И политика национальных банков развитых стран ее отражает. Она стимулирует предпринимательскую активность за счет низкой стоимости кредитов. А наши банки конкурируют за клиентов, но ставки не снижают. Например, в Германии можно кредитоваться для покупки оборудования под 2%.
– А в России?
– В России ни под сколько. Кредиты у нас дают на год, максимум на три, если хорошая кредитная история. Это ни о чем. Хороший проект окупается как минимум за пять лет. Приведу пример. Недавно министр экономики Нижегородской области докладывал о прогнозе развития региона до 2020 года. Он сообщил, что за последние годы инвестиции у нас упали в два раза. Если в 2013 году заимствования у банков в общем объеме инвестиций занимали 17%, то в 2016-м этот показатель упал до 5%! Притом что во всем мире банковский кредит является основным инвестиционным инструментом.
Нам объясняют, что у нас какая-то другая экономика. Но, я думаю, это не так. Экономика везде одинаковая. Она работает по одним и тем же законам. Другое дело, что финансовые инструменты в России функционируют плохо. Вспомните начало кризиса. В 2015 году нескольким крупным банкам дали на докапитализацию почти триллион рублей. Как говорил Рузвельт, дали деньги «жирным котам». При этом количество кредитов для субъектов предпринимательства не увеличилось – об этом президент говорил в своем послании Федеральному собранию, стоимость их не уменьшилась. Банки просто взяли деньги, провели спекуляции и получили прибыль. Реальному сектору экономики не досталось ничего.
Тем временем в созданный три года назад федеральный Фонд развития промышленности, которые аккумулирует проекты развития и занимается их финансированием, поступило со всей страны заявок как раз примерно на триллион рублей. Было бы лучше направить эти средства на конкретные дела, вложить их в работающие производства. Появились бы новые заводы, конкурентоспособная продукция. Деньги-то есть, но они неправильно используются.
– Оцените эффективность Фонда развития промышленности.
– Только наша область – около 20 предприятий – подала в фонд заявок на общую сумму 40 миллиардов рублей. Выиграли конкурс семь предприятий на сумму 1,17 миллиарда рублей. Вот такая отдача. Очень низкая. Хотя сам инструмент хороший. Деньги вкладываются в развитие реальных проектов: тракторы завода «Мехинструмент», дробильно-размольное оборудование «Дробмаша», новые виды продукции «Русполимета». Это все импортозамещение.
– Почему низкая отдача?
– Фонд не располагает достаточными средствами. В его распоряжении всего 20 миллиардов рублей. А потребность в инвестициях только у Нижегородской области выше в два раза, а на самом деле она еще больше. Ведь многие не подают заявки, потому что не верят. Вот если бы у промышленности был триллион…
– Тот самый, который съели «жирные коты»?
– Именно. Честно говоря, я многих вещей не понимаю. Вот вы можете понять, почему арестован министр экономического развития России? Вопрос риторический.
– Давайте о хорошем. В текущем году НГТУ имени Р. Е. Алексеева стал федеральным опорным вузом. Новый статус обязывает его усилить работу с промышленным сектором. Это происходит?
– Промышленники тесно сотрудничают с политехом на протяжении многих лет. По факту это уже давно опорный вуз, который играет роль интегратора технического образования в регионе, является кузницей кадров для реального сектора экономики. По итогам прошлого года более 80% выпускников университета устроились работать по специальности. Показатель очень хороший. Ведь еще лет десять назад ребята не знали, куда деваться.
Сегодня мы не только продолжаем совместную деятельность, но и внедряем новые эффективные инструменты. В ближайших планах создание партнерского совета при вузе. Планируется, что возглавит его директор «РФЯЦ – ВНИИЭФ» Валентин Ефимович Костюков. Совет будет активно участвовать в формировании требований к специальностям и образовательным программам, то есть максимально приближать работу университета к нуждам промышленности.
– В сентябре временно исполняющим обязанности губернатора Нижегородской области был назначен Глеб Сергеевич Никитин, который ранее занимал пост заместителя министра промышленности и торговли России. Одно из первых региональных совещаний с его участием прошло в стенах Нижегородской ассоциации промышленников и предпринимателей. Какое впечатление он на вас произвел?
– Думаю, у Никитина есть понимание не просто роли промышленности в развитии страны, но и того, как это развитие обеспечить. Во многом благодаря его деятельности был принят закон о промышленной политике, который мы продвигали с 1990-х годов, за что нас называли «красными директорами», обвиняли в том, что мы хотим вернуть госплан и выступаем против законов рынка. Глеб Сергеевич первым адекватно воспринял наши идеи и наполнил закон действенными механизмами. Так появились Фонд развития промышленности, специнвестконтракты, особые экономические зоны, которые позволяют значительно удешевить производство за счет снижения таможенных пошлин и ряда других льгот.
На самом деле внедрение механизмов государственного планирования – очень важная и правильная вещь. Именно благодаря госплану удалось поднять оборонку, которая была брошена на произвол судьбы. Программа развития вооружений обеспечила заводы заказами. Они начали работать, развиваться и сегодня производят продукцию, конкурентоспособную на международном рынке.
– Глеб Никитин уже посетил многие нижегородские предприятия и сделал несколько программных заявлений. В частности, он заявил о создании авиационного кластера на заводе «Сокол» и особой экономической зоны на «Красном Сормове», а также призвал строить в Нижегородской области «цифровую экономику». С первыми двумя понятно, а «цифровая экономика» – это что такое?
– Есть такое понятие, как технологический уклад экономики. Это совокупность производств, который имеют примерно один уровень технологического развития. Уклады подразделяются на категории. В настоящее время их выделяют шесть. В Нижегородской области 60% предприятий работают в IV технологическом укладе. Это достаточно высокий уровень. В его основе автомобилестроение, самолетостроение, нефтехимия, а также ядерная энергетика. В V технологическом укладе, в который входят электронная промышленность, вычислительная техника, роботостроение и другие, работают всего 9% нижегородских предприятий. В VI укладе – нанотехнологии, когнитивные науки, социогуманитарные технологии и так далее – лишь 0,1%.
Чем выше технологический уровень производства, тем более конкурентоспособной, востребованной и перспективной является продукция. Постепенно мы движемся в этом направлении. Есть достижения у РФЯЦ–ВНИИЭФ, НИИ измерительных систем имени Седакова, Ростелекома. Но драйверами перехода к новым технологическим укладам являются университеты. В Нижегородской области это прежде всего технический университет и университет имени Лобачевского, где в ближайшее время откроется Центр инновационного развития медицинского приборостроения. Это и есть «цифровая экономика». Конечно, пока она в регионе развита слабо. Но у нас есть хорошая научно-исследовательская база, потенциал, который необходимо использовать.
– Этот потенциал во многом связан с оборонным сектором. Для того чтобы реализовать его в полной мере, необходима диверсификация. Задача осознана и поставлена президентом России. Как она решается в Нижегородской области?
– Нижегородские предприятия этим занимаются. Есть определенные успехи. Например, недавно было заявлено о старте гражданского производства на ЦНИИ «Буревестник» – Фонд развития промышленности выделил деньги на проект создания мусоросортировочного оборудования. Есть хорошие гражданские проекты у РФЯЦ–ВНИИЭФ, ОКБМ, НИИИСа. Мы работаем, не сидим сложа руки. Но это, можно сказать, ростки. Для того чтобы они взошли, необходима специальная государственная программа. У нас практически нет станкостроения, слабо развито производство компонентной базы для компьютеров, медицинских инструментов. Наши промышленники все это могут. Но нужна государственная поддержка на федеральном уровне, тогда будет развитие.