Затраты на ресурсные платежи должны укладываться в разумные ценовые рамки гособоронзаказа, настаивают оборонщики.
– Сегодня оборонка – это наше всё в регионе (обеспечивает рост ВРП выше, чем в среднем по стране. – Ред.), и, кажется, все заинтересованные стороны и регулятор, РСТ в том числе, готовы пренебречь частью эгоистических интересов, чтобы достичь лучшего результата, – излагает идеологическую подоплеку проблемы Михаил Теодорович.
Имеется в виду те очень жесткие требования и новые условия выполнения ГОЗ (по формированию цены особенно), которые ставит государство, Минобороны РФ, перед предприятиями. При этом вне зависимости от уровня поставщика изделия, будь это головной исполнитель или второго-третьего уровня, но который вынужден содержать мощности, включенные в программу обороноспособности страны, каких бы затрат они ни требовали. В УФАС исследовали расходы предприятий на электроэнергию, водоснабжение, газ и тепло в течение последних трех лет.
– Оборонка – это не обязательно танки и ракеты. Она сопряжена с машиностроением. Много предприятий, которые только тратят и работают по ГОЗ в минус, – поясняет Теодорович. – Такая ситуация разворачивается на предприятиях машиностроения, радиоэлектронной промышленности, когда тарифные платежи составляют до 20% чистой прибыли. Какой смысл им работать, если все деньги отправляются на энергоресурсы?
– В Нижегородской области оборонка и смежные отрасли – действительно драйвер развития, а это значит нужно снижать затраты, непроизводительные в первую очередь. И, конечно, критически посмотреть на тарифную составляющую, – говорит гендиректор Арзамасского приборостроительного завода имени П. И. Пландина Олег Лавричев. – Для некоторых производств ситуация стала приобретать угрожающий характер. Энергоинфраструктура на ряде предприятий во многом изношена, требует значительных расходов, но она включена и несет нагрузку по программе оборонзаказа. При этом цена изделия для оборонщиков строго ограничена, меняется только на индекс-дефлятор Минэкономразвития РФ, который крайне невысок – в прошлом году был 6%.
При этом энергоресурсы предприятия берут с рынка, который зачастую плохо поддается «обузданию». К примеру, по данным ФАС, в машиностроении, радиоэлектронике изъятие средств за счет тарифных платежей может составлять до 70% выручки. Правда, не по всем производствам такие угрожающие цифры, мощности и технологии разные, от этого проблема не уходит.
– В прошлом году тарифы поднимались от 13 до 19%, а в 2018 году мы ощутили рост в районе 9–9,5%, – добавляет Лавричев. – Находясь в узких рамках своих возможностей, обусловленных фиксированными ценами на продукцию, мы можем уходить далеко в минус, исчерпывая рентабельность.
Поэтому руководители от оборонки, фиксируя ежегодный рост цен на энергоресурсы сверх дефлятора, предупреждают, что не хотят платить из «своего кармана». Для небольших, но уникальных производств работа по выполнению ГОЗ не может быть нерентабельной.
В прошлом году правительство РФ приняло постановление о формировании нового подхода к ценообразованию в сфере ГОЗ, по которому можно включать затраты на электроэнергию в формирование прогнозных цен на пять лет. Но – в рамках дефляции. Там не учитываются риски рынка в цене продукции. При этом Минобороны рекомендует модернизировать оборудование и технологии, но это тоже нельзя выполнить в короткие сроки.
Отметим, что Министерство энергетики РФ готовит законопроект о регулировании тарифов на передачу электрической энергии и заключении долгосрочных регуляторных соглашений между субъектом федерации в лице регулирующего органа в области тарифов и ресурсоснабжающими организациями. РСТ Нижегородской области со своей стороны внесла ряд предложений для оптимизации законопроекта.
– Для предприятий, работающих в сфере государственного оборонного заказа, свойствен длительный производственный цикл, – соглашается Алексей Малухин. – Для изготовления такой сложной и ресурсоемкой продукции важно иметь долгосрочные, прозрачные и стабильные тарифы. Федеральные органы власти в настоящее время ведут работу, направленную на то, чтобы регуляторы регионов имели возможность заключать с ресурсоснабжающими организациями соглашения, в которых будут прописаны долгосрочные тарифы сроком более пяти лет. Полагаю, что в ближайшее время такой законопроект будет утвержден.
Дефицита нет, но цена существенно не понизится
Михаил Теодорович прокомментировал цены на бензин:
– Я допускаю, что снижение цен на топливо возможно. Почему, собственно, подорожал бензин? Потому что людям нужна выручка, – поясняет Теодорович. – Они долго-долго работали почти в ноль или на трех процентах, сейчас набирают выручку, а затем будет длительный период стабилизации цены и, может быть, снижение.
Так всегда на топливном рынке. Продавцы, особенно независимые автозаправщики, набирают, когда маржинальность условно достигает 10–12%, а потом долго живут на этих деньгах. И у крупных компаний такая же ситуация, но у них большие затратные составляющие, они очень связаны с валютным рынком и не все расходы могут контролировать в рублях. Если валюта куда-то «едет», приходится больше тратить. Мы же как потребители между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, нам нужно, чтобы бензин был и на любой заправке, с другой – чтобы он был максимально дешевым.
По мнению Теодоровича, в Нижегородской области дефицита бензина нет.
– Но сейчас топливо можно привезти отовсюду, главное, чтобы поставщики не умерли по дороге. А для этого нужна нормальная цена топлива. Если цены не будет, вот тогда мы сообразим, что дорогой бензин лучше, чем никакой. Поскольку контрактация топлива происходит с задержкой от текущей ситуации, то сейчас на АЗС еще продают законтрактованное ранее дорогое топливо. Более дешевое будет чуть позже, и поскольку даны соответствующие поручения правительства РФ, результат мы увидим не через два месяца, к осени, а раньше. Возможно, цена топлива опустится на рубль-два.
Мы наладили взаимодействие со всеми, все эти точки напряжения знаем и чувствуем. Независимые поставщики вот уже три года говорят, что им плохо и они чувствуют себя все хуже. Мы снова обратились к руководству области и говорили о поддержке независимых топливщиков. Такие инструменты у области есть. Сегодня с Глебом Никитиным идет содержательная дискуссия, мы примерно проговорили те меры, которые можно предпринять: это компенсация процентной ставки по кредитам, мелкая розница работает на собственной оборотке, но средств всегда не хватает, деньги покупают, зарабатывают на топливе, отдают и берут новый кредит. Цена денег критична, если она высокая, бизнеса нет. Получателей такой областной поддержки можно «районировать», выделить тех, кто работает в районах, чтобы не было скачков цен и бензин оставался на территориях. Еще вариант – налог на имущество, налог на землю, которые платят автозаправки, в них есть муниципальная составляющая, с которой можно работать, дать льготы. Мы донесли эти предложения до Глеба Сергеевича, и, думаем, будут конкретные решения.
Бензин в Нижнем Новгороде подорожал почти на 6% в мае 2018 года. Данные о стоимости моторного топлива размещены на сайте Росстата.
Стоимость бензина АИ-92 в Нижнем Новгороде по последним данным составляет 40,9 рубля, бензина АИ-95 – 43,95, АИ-98 – 48,01, дизельного топлива – 43,36. Среди городов Приволжского федерального округа наиболее высокие средние цены на бензин зафиксированы в Чебоксарах (43,57 рубля) и Перми (43,33). Наиболее низкие цены – в Уфе (30,98 рубля), Ижевске (41,26) и Пензе (41,59). Нижний Новгород находится на 12-м месте среди 14 регионов округа. В целом по России средняя стоимость бензина по данным на 28 мая составляет 42,83 рубля, что также почти на 6% превышает среднероссийский показатель конца апреля.
