Пушкин – наше все
Вопреки всеобщему мнению о том, что «солнце нашей поэзии» на Западе совершенно не знают, к изучению великого и могучего Лауру подвигла именно любовь к Пушкину. 18-летней испанке безумно хотелось читать его в подлиннике, и она рванула на родину поэта, чтобы припасть, так сказать, к истокам. Сначала она пыталась чему-то учиться в Питере, но хозяйка выгнала ее со съемной квартиры за постоянные дебоши, и Лаура поняла – это знак сменить если не страну, так город, и прикатила среди зимы в своей дохлой вельветовой курточке в Нижний.
Ну, как одеваются зимой в России иностранцы – это каждый видел. Вероятно, в 20-градусный мороз с пронизывающим ветром их и в самом деле согревают шерстяные перчатки, намотанный в три слоя шарф или капюшончик от блейзера.
Девочка была невысока ростом, смуглолица и беззаботна, аки птица. При этом обладала несомненным талантом полиглота: не помню точно количество языков, которыми она владела в совершенстве, но уж всеми основными европейскими – это точно. За несколько месяцев жизни в России лихо заговорила по-русски, только вот ей никак не давались некоторые звуки, потому что в испанском они практически не различаются, и «бабушка» легко могла быть прочитана как «вавушка». Мотив для изучения очередного языка был у нее, как правило, чисто эстетическим. Вот зашла она из любопытства, к примеру, в синагогу, что располагается аккурат на соседней с филфаком улице, и понравилось ей звучание иврита – значит, надо выучить иврит.
В Нижегородском университете Лаура русский совершенствовала, ходила ко мне четыре раза в неделю на индивидуальные занятия. Поселилась в общаге и даже умудрилась на работу устроиться! Преподавать испанский в какой-то школе на окраине города. И ничто ее тут не смущало, совсем даже наоборот, приводила в восторг необыкновенная дешевизна свеклы, которая, как Лаура мне объясняла, в Испании не растет и потому страшно дорогая. Даже строила планы по налаживанию бизнеса: что-то вроде ввоза в Россию дешевых испанских шуб и вывоза дармовой русской свеклы.
Занятия наши проходили так: для начала сеньорита опаздывала по крайней мере на полчаса. Я осторожно намекала, что у нас все ж уроки. На что эта бабочка легкокрылая отвечала, что прийти вовремя она абсолютно не может по причине полного отсутствия у нее каких-либо часов, а завести их она не может, потому что это «не круто». Ну, против такого аргумента не попрешь, пришлось смириться.
Потом читали Пушкина, продираясь сквозь многочисленные архаизмы и явно несовременную грамматику, но иногда Лауру уносило совсем в иную степь. Прибегает как-то на урок и с порога:
- Лена, ты должна научить меня, как правильно пишутся матерные слова!
- Деточка, ты на заборах что ли собралась писать и боишься ошибиться?
- Понимаешь, мы с одной девочкой из Крыма переписываемся, и она все время их пишет, мне же надо отвечать без ошибок.
- Ну хорошо, только ты не говори никому, что это я тебя научила.
Написала на бумажке все известные мне матерные слова.
- А теперь научи меня, как их правильно употреблять. Вот, например, можно ли сказать «б***ь тебе»?
Результаты занятий не замедлили сказаться. Буквально через неделю слышу на кафедре, как другой наш студент, положительный норвежец Ярдр – интеллектуал и страшный зануда – с возмущением рассказывает, что моя любительница Пушкина с утра пораньше на всю общагу матерно орала минут десять. А когда он ей в дверь постучал и замечание сделал, ну, вы понимаете, что Лаура ответила. Кафедральные дамы выразительно смотрят в мою сторону. Но испанка объяснила все очень просто: «Понимаешь, я котенка завела, а он, гад такой, ночью мне в сумку с тетрадками нагадил, а мне на занятия идти! Пришлось его отругать, как следует, чтобы больше так не делал!». Полагаю, русский котенок тоже хорошо усвоил урок родной речи.
Страшный зверь
Занятная они парочка – Мэтью и Афанасий. Оба высокие, симпатичные, по-американски улыбчивые. В качестве аспирантов истфака изучают в Нижнем Новгороде российскую историю. Мэтью-то, правда, типичный ВАСП*, за версту видно, что иностранец, вполне может сойти за британца, если бы не американская каша во рту. А вот Афанасий – грек по происхождению – внешность имеет самую для нашего глаза привычную, смазливо-восточную. Таких красавцев на Мытном рынке – через одного. И по-русски говорит уже вполне прилично.
Ребята любопытные такие, всем интересуются, осваивают общественный транспорт. Афанасий у них явно по хозяйственной части: с ним на уроках русского постоянно обсуждаем, где продукты и стиральный порошок покупать, как на рынке торговаться и как варить борщ. Он даже огурцы солил.
Мэтью больше за политику поговорить любит. Особенно как все американцы, про Горбачева.
На месте моей парочке не сиделось, им, опять-таки, как всем американцам, Сибирь покоя не давала. Решили в ноябре на Байкал махнуть, поездом. Люди деловые: сказано – сделано, несмотря на то, что их усиленно от этой затеи в международном отделе отговаривали, стращали лютыми разбойниками. Не убоялись, съездили и благополучно назад вернулись, хотя чуть не замерзли в этой страшной Siberia: аккурат в день их приезда в Иркутск там 30-градусный мороз ударил. Афанасий как человек хозяйственный еще перед отъездом дубленкой разжился, а уж как Мэтью в своей куртайке выживал – даже не представляю. Зато с народом в поезде наобщались, бескрайних просторов насмотрелись.
Пришли в себя после поездки, отогрелись, снова ходят на занятия по русскому языку. В один прекрасный день молодые люди опоздали чуть ли не на час и пришли какие-то взъерошенные.
- Что случилось, – спрашиваю, – уж не в аварию ли попали?
- Нет, мы из квартиры выйти не могли. У нас в подъезде, около лифта, лежала собака!
- Ну и что? Собака Баскервилей, что ли, на людей бросалась? – не врубаюсь в ситуацию.
И эти жертвы цивилизации, каждому из которых я едва до плеча достаю, говорят мне, выпучив от ужаса глаза:
- Нет, она не очень большая, рыжая, лохматая, грязная и лежала тихо. Лена, но она же ничья, wild! Мы мимо нее пройти боялись!
Из последних сил сохраняю на лице сочувственное выражение:
- И как же вы с диким зверем справились?
- Вышла наша соседка, тетя Шура, стала собаку кормить, а мы за ее спиной проскочили.
*Белые англосаксонские протестанты (сокращенно WASP (ВАСП) англ. White Anglo Saxon Protestant читается ВАСП, англ. "wasp" — «оса») К ним относятся, в первую очередь, потомки иммигрантов первой волны XVII—XVIII веков времен британской колонизации, в значительной степени сформировавшие США, и в целом по-прежнему контролирующие все основные сферы жизнедеятельности американского общества.
О странностях любви
Дане 26 лет, она самая старшая в очередной группе американских студентов, но, как выясняется, отнюдь не самая образованная. Все они, студенты христианских колледжей из Новой Англии, прямо скажем, не блещут эрудицией, но ее университет оказался слабейшим. Проблемы по всем предметам, входящим в программу – русский язык, русская культура, русская история и политика и что-то там еще русское. При этом соученики ее явно недолюбливают, считая лесбиянкой за совершенно мужской покрой мешковатых штанов и сандалий и за манеру широко шагать, размахивая руками.
Не справляясь на занятиях с очередным заданием, Дана остервенело стучит себя костяшками пальцев по лбу и причитает что-то вроде «Моя голова этого не понимай!». У преподавательницы, с которой мы работаем параллельно, она даже устраивает на занятиях форменные истерики и, уливаясь слезами, выбегает из аудитории. Я, вероятно, более терпеливый учитель: мне не жалко объяснить и по двадцать пятому разу.
Ну, как-то Дана эту программу преодолела и благополучно улетела к себе в Америку. Проходит полгода, и вдруг мне звонят из международного отдела:
- Приезжает Дана, хочет заниматься русским языком индивидуально, но исключительно с вами. Даже подрабатывала полгода официанткой, копила на учебу.
- За что ж мне такая честь?
- А только у вас на нее терпения хватало.
Что ж, видно, планида моя такая. Занимаемся, уже можем объясниться по-русски, и тут начинается! Через несколько уроков появляется вся в слезах:
- Я глупая, я инфантильная-а-а! Ты моя ровесница, а уже преподаешь, у тебя муж и ребенок!
- Да ведь в России все как-то раньше взрослеют, вон, русские студенты не сосут всей группой на занятиях чупа-чупсы, а ваши – легко, еще и мне предлагают.
На мои справедливые замечания, что домашнее задание нужно делать и глаголы учить наизусть – без этого никак не овладеешь иностранным языком – стучит себя по лбу:
- У меня ужасная память, я весь прошлый год курила марихуану!
Через неделю – опять глаза на мокром месте.
- Что на этот раз?
- Мой русский бой-френд хочет на мне жениться. Как ты думаешь, он меня любит? Ему всего 18 лет!
- Скорее всего, дорогая, любит он твой американский паспорт.
- Вот и я так думаю, и это ужасно!
В итоге корыстный юноша получил отставку.
Следующий заход еще круче.
- Лена, ты веришь, что я не лесбиянка? У меня бой-френд в Америке, бой-френд в России!
- Верю, верю, в чем проблема-то?
- Лена, я полюбила русскую девушку, и она меня любит, но у нее есть жених, и он меня ненавидит. Ну почему, почему это случилось со мной именно в этой стране, а не дома, где бы меня поддержала мама?
Да уж, остается только дать ей выплакаться у меня на плече и погладить по головке.
Загадочная Азия
Студенты из Азии – это вообще отдельная песня. Начать с того, как они русский язык учат: берут толстенный том русской грамматики и с чисто азиатским терпением выучивают его наизусть, потом то же самое проделывают со словарем. Дальше, если есть возможность – едут в Россию сводить все это воедино. Попадают эти ребята и в Нижегородский университет, прямиком на кафедру РКИ, в наши заботливые и ко всему привычные руки. Мы, преподаватели, как-то смирились с тем, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут». Но поначалу, по незнанию, немного пугались неадекватного, на наш взгляд, проявления эмоций.
Однажды появилась в универе целая россыпь мелких кореянок, штук пять или шесть. Одежда унисекс, вторичные половые признаки отсутствуют напрочь, имена соответственные, так что только выбранные ими для себя русские имена – Люба, Надя и т.п.— позволяли с уверенностью причислить их к определенному полу. Ходили они всегда стайкой, так же и заниматься желали – все вместе, у одного учителя. Веселые такие девчонки, смешливые, постоянно между собой шепчутся и хихикают.
Вот приходят они как-то на урок раньше времени, а на кафедре незнакомый им преподаватель занимается с немцем. А Михель человек чувствительный, своих ошибок в русском страшно стесняется, тем более что уже давно вышел из студенческого возраста. А тут эта мелочь сидит в уголке, на него поглядывает и откровенно, в голос, смеется. Михель покраснел, совсем замкнулся, пришлось урок прерывать и изгонять насмешниц в коридор. Но потом выяснилось, что кореянки и не думали насмехаться, у них и в мыслях не было обидеть Михеля – их смех обозначал всего лишь радость по поводу узнавания упражнений из учебника и того, что они уже вчера это прошли. Так что если вам кажется, что над вами смеется человек из ЮВА, знайте: он просто вас узнал и очень рад.
Фрики
Фрик (англ. Freak), как учит нас Википедия, - «человек, отличающийся ярким, необычным, экстравагантным внешним видом и вызывающим (зачастую эпатажным) поведением, а также обладающий неординарным мировоззрением, которое является результатом отказа от социальных стереотипов».
О, вот уж этого добра среди студентов американской Ассоциации христианских колледжей было хоть отбавляй! Наверное, именно «неординарное мировоззрение» сподвигало 20-летнего молодого человека, приходя на занятия в университет, снимать здоровенные сапоги, затем носки, аккуратно развешивать их на стуле, а потом на этот же стул забираться с ногами и сидеть все занятие, как курица на насесте.
Его товарищ по группе пришел как-то в универ в красных баскетбольных трусах, с голыми ногами, а дело-то было в ноябре.
- Ты отчего же, Джонни, так себя не бережешь? – говорю.
- Сегодня играет моя любимая баскетбольная команда, должен же я ее поддержать!
Но самым веселым был, пожалуй, крупногабаритный юноша, который ни в каких дисциплинах не преуспевал – ни в России, ни дома в Америке, – зато отлично играл на банджо. Грызть гранит науки ему ну совершенно не хотелось, и он развлекался на занятиях тем, что изображал лошадь, кстати, весьма убедительно. Но тут уж лопалось терпение даже у толерантных американских студентов!
