Сын «врага народа» в погонах КГБ

Пенсионер-чекист до сих пор не может снять с себя клеймо

Судьба нижегородца Николая Околелова поражает своими метаморфозами. Сын «врага народа» из глухого сибирского поселения смог дослужиться до подполковника КГБ. Сейчас он на пенсии. Но это более чем необычное сочетание – сын “врага народа“ и подполковник КГБ - до сих пор не дает спать спокойно 70-летнему чекисту.

Пенсионер-чекист до сих пор не может снять с себя клеймо

За верность царю и Отечеству

Дедушка Околелова, Григорий Викулович, за верную службу царю и Отечеству и неоднократные ранения в Первую мировую войну был награжден двумя георгиевскими крестами. В придачу к боевым наградам получил еще и 50 десятин земли в Алтайском крае, куда и перебрался с родной Тамбовщины. Дед был хорошим хозяином, трудягой. В 1929 году он поделил свое хозяйство между сыновьями: отцу Околелова досталось шесть десятин.

В 1930-м отца раскулачили и отправили в ссылку на спецпоселение в тайгу, в Чаинский район Томской области. Эти места стали центром «трудового перевоспитания» чуждого элемента. Тогда вышло знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государству и народному хозяйству». Деревенскими активистами прихлебателями оно было расценено как команда «фас!» по отношению к трудолюбивым соседям, к хозяйству которых они испытывали лютую зависть. Мало того, для многих обирание зажиточных соседей стало единственной возможностью сделать карьеру и поправить собственное материальное положение. Процесс раскулачивания напоминал смесь налета иноземных захватчиков с грабежом. При этом часто вместо изъятия мельниц и сельскохозяйственных машин, на которых активисты работать не умели, отбиралось все хозяйство, вплоть до вилок и нижнего белья. Сохранился рапорт одного такого активиста: «Сейчас мы развернулись так, что аж душа радуется. Мы с кулаками разбираемся по всем правилам современной политики: забираем не только скот, мясо, инвентарь, но и семена, продовольствие и оставляем их в чем мать родила!»

Вот как об этом вспоминает дядя Околелова, Николай Григорьевич:

- В начале 1930 года у нас все движимое и недвижимое имущество - постройки, скот, хлеб – разграбили. Вплоть до тряпок и обуви забрали, а нас выкинули на улицу. Неподалеку стояла жуткая избушка, где мы ютились всем семейством. Дней через десять нас погрузили в сани и увезли. Потом погрузили в поезд...

К новому месту жительства раскулаченных везли в теплушках. Существовал ряд инструкций, которые иначе как издевательством назвать нельзя. Например, в одной теплушке на 40 человек должны вместе находиться мужчины, женщины и дети. И выпускать из вагонов людей было нельзя - патриархальные и верующие крестьяне должны были справлять нужду на глазах друг у друга.

От станции к месту проживания люди добирались пешком. Вот что пишет старший комендант Чаинской комендатуры И.Т. Бочарников: «Спецпоселенцам ничего из продовольствия не полагалось. Власти запрещали им брать с собой что бы то ни было. Они ехали налегке... От голода и слабости многие не могли двигаться, их клали на повозки. Многие умирали, и их хоронили на обочине дороги, вырывая неглубокие могилы. Согласно картам и предписаний свыше, началось расселение людей на местности. Оно проходило просто, без особых хлопот и выбора мест для будущего села. Выбиралась пачка из 3-4 тысяч человек и подконвойно сопровождалась до отметки ГУЛАГа. На карте с отметкой «новое поселение» значился лес, или взгорье, или луг, а в действительности здесь хлюпало болото. А в ином месте селение предполагалось поставить посреди озера, которое на карте не значилось“.

Родителей Околелова загнали в тайгу, где им пришлось рыть землянку. Не везде удавалось организовать охрану «врагов народа», и это провоцировало побеги. Редкие одиночки пытались преодолеть непроходимые болота.

Кстати, о снабжении спецпоселенцев. Хлеба полагалось по 0,3 кг в день или 6,5 кг в месяц. Крупы – по 20 граммов на человека, сахара – по 6 граммов. Растительное масло – только детям по 6 граммов в день. Во время войны эти нормы были урезаны вдвое.

С рождения – на учет в НКВД!

Но кулаки не сдавались и осваивались на новом месте. В ссылке у Околеловых родилось четыре сына и дочь. На месте поселения образовалась деревня Макарьевка. Николай Околелов вспоминает, как его родители осушали почву, копали огород, возводили хибару. Словом, налаживали хозяйство. А потом на готовенькое явились «идеологи» и организовали колхоз.

- С семи лет я работал в колхозе, - вспоминает чекист. - Заготавливали хворост, силос, возили сено. Нагрузка у нас была, как у взрослых: весь день без выходных. Вместо зарплаты – «палочки» родителям. Помню, как комендант ходил по деревне и выгонял детей на работу. Фамилию его особенно запомнил - Красношапка. Мы у него с десяти лет должны были отмечаться чуть ли не каждый день, как взрослые. Единственное, что было хорошего в этих колхозах – борьба с пьянством. Выпивали два раза в год - в начале и в конце полевых работ. Не то что сейчас, чуть ли не с пеленок пиво сосут.

Сам Николай Околелов с рождения поставлен на учет в НКВД как сын “врага народа“. Вырваться в люди из этого порочного круга фактически нереально – человек был в полном смысле «привязан к земле». Но Николаю это удалось: он просто убежал: поехал учиться и не вернулся.

В 16 лет после сельской семилетки Николай поступил в школу фабрично-заводского обучения (ФЗО) и уехал из деревни. Потом его призвали в армию, служил в Польше. Дослужился до инструктора по вождению танков. После Околелов вернулся в родной колхоз, где работал механиком. Вскоре поступил в институт. Но в апреле 1969 года, после событий на острове Даманский, был призван из запаса охранять советско-китайскую границу в Казахстан. И получил звание лейтенанта погранвойск КГБ. Там он дослужился до замполита погранзаставы и сделал карьеру по партийной линии. Как «врагу народа» удалось вступить в КПСС, так и остается загадкой. Николай Федорович об этом не распространяется. Но в комсомоле, судя по документам, он точно не был.

Потом Околелов служил в отдельном арктическом погранотряде в Воркуте, где готовил танки к возможным полярным баталиям. Параллельно экстерном закончил высшее пограничное училище. Затем готовил пограничные кадры в Прибалтике.

- Удивительно, - вспоминает наш герой, - там я встретил латыша, которого с родителями пригнали вместе с нами в томскую тайгу. Ссыльные прибалты и поволжские немцы были самыми голодными и несчастными. Мы с ними дружили и учили их язык. Мне вот потом пригодилось...

За годы службы у Околелова накопилась груда наград – медалей и наград: «За отличие в охране государственной границы СССР», «Отличник погранвойск» и т.д.

«Уникум»

В 1988 году Околелов уволен в запас по болезни. Но как когда-то его предки, продолжал колесить по стране вместе с семьей. Работал замдиректора порта, преподавателем автошколы, начальником производства… В 1995 году Николай Федорович осел в Нижнем Новгороде. На встрече нижегородских ветеранов КГБ-ФСБ председатель как-то заявил: у нас Федорыч один такой уникум - «враг народа» и чекист в одном лице!

В 1996 году Околелов, как и многие «вражата», был реабилитирован. Но не полностью.

После долгих запросов он получил справку из томской милиции, в которой сказано, что его дело «как члена семьи бывшего кулака, находившегося на учете спецпоселения в Томской области с 1942 года, дата снятия с учета не установлена», пересмотрено и он вроде как признан реабилитированным. Но у Николая Федоровича вопросы остались.

- По бумагам получается, что я был репрессирован совершеннолетним. А как же то, что я с детства батрачил в колхозе? – удивляется Николай Федорович. - Я хочу добиться одного - чтобы было официально признано, что детства у меня не было и мой трудовой стаж идет с семи, а не с 18 лет! И эти годы были включены в мой трудовой стаж!

Околелов уже три года ходит по судам. За это время у пожилого человека от нервов появились язвы на ногах. В присутственных местах к нему относятся как к очередному склочнику, который хочет выбить себе прибавку к пенсии.

- Моя «гражданская» пенсия действительно маленькая – 2500 рублей. Если мне будут доплачивать «детские», будет 5000. Мне эти копейки не нужны, у меня военная пенсия нормальная! Дело в принципе - помереть хочется без этого позорного клейма, - продолжает Околелов. - Поэтому прошу суд установить факт, имеющий юридическое значение – снят я полностью с учета или нет, и установить факт нахождения в ссылке с 1942 по 1958 годы, то есть в детстве.

Кстати

По закону «О мерах социальной поддержки жертв политических репрессий» представители этой категории имеют право на внеочередное оказание медицинской помощи и восстановительное лечение, 50-процентную скидку на услуги ЖКХ и т.д. Но Околелов воспользоваться этими правами не может, поскольку он хоть и был реабилитирован, но “дата снятия с учета не установлена“.

Свою «трешку» в панельной многоэтажке подполковник называет «общежитием рабочей молодежи и пенсионеров». Помимо его и жены, там живут дети и двое внуков - всего семь человек. На жизнь он не жалуется – это лучше, чем землянка. Кстати, в прошлом году Николай Околелов побывал на родине, в Томской области. Лесом уже заросли поля, где когда-то «вражата» должны были собрать каждый колосок... Деревни нет.

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Популярно в соцсетях

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру