Период беременности: приметы, поверья
Вплоть до второй половины XX века деревенские селяне по большей степени ждали рождения мальчиков, чем девочек. У практичных крестьян это желание было вызвано жизненным хозяйственным укладом. Ведь мальчики являлись продолжателями рода, а значит наследниками. С девочками было всё наоборот. Им с самого рождения родители были вынуждены готовить приданое, так как после их выхода замуж они совсем отделялась от них, и мать с отцом уже вряд ли могли рассчитывать на постоянную помощь дочерей в старости. Именно поэтому в народе говорили: «Мальчик родится на подмогу, девочка - на потеху». Кстати, в глубокую старину у некоторых народов, в том числе у славян, считалось, что замужняя женщина до конца не входит в род мужа до тех пор, пока у нее не родятся сыновья.
У русских крестьян, в том числе в Нижегородской и в соседней Костромской губернии, бытовало множество примет, по их мнению, оберегающих ребёнка во время родов, а также служивших для определения его пола. Например, если у женщины при одевании платья подол окажется завороченным, значит, она должна была родить уже в конце года. Это же могло случиться, если девка или баба видели во сне журавлей. Ну а если молодая жена случайно наступала на штаны мужа - жди приплода уж точно. Подобно тому определялся и пол будущего ребенка. Если у бабы «на сносях» было румяное и чистое лицо, считалось, что у нее будет мальчик; если же у нее выступали на лице пятна, значит, жди девочку. Удивительно, но пол будущего ребенка определяли даже по женской груди, точнее по ее соскам: если они были белые - родится мальчик, а тёмные – девочка. И, наконец, если во время беременности женщина предпочитала кушать селёдку, считалось, что у нее родится парень; ну а любовь свеклы во время «сносей» означало рождение девки.
Поведение женщины могло повлиять не только на течение ее беременности и носимого ею плода, но и на окружающий мир – людей и животных. Например, в начале XX века в Ветлужском уезде считалось, что если беременная женщина перейдёт другому человеку дорогу, то на беднягу обязательно «нападут» чирьи. Если она перешагнёт через хомут или седло, то непременно станет очень тяжело лошади, которая в них будет запряжена. Ну а если беременная будет присутствовать при чистке колодца, вода в нём сделается «дурной». В некоторых деревнях мужья, особенно во второй половине беременности, избегали иметь с супругой половые отношения, так как верили, что именно в это время «ангел приносит младенческую душу и вкладывает её в зародившегося ребёнка».
Особенно много суеверных дородовых запретов бытовало в деревнях Нижегородского Поветлужья. На Ветлуге женщинам, которые были «на сносях», не рекомендовалось перешагивать через коромысло - а не то ребёнок родиться горбатым. Во избежание тяжелых родов нельзя было сидеть на камне. Не рекомендовалось также перешагивать через верёвку, что согласно крестьянским верованиям было чревато запутыванием младенца в пуповине. И, уж тем более, беременным не давали шить по праздникам - якобы они могли зашить младенцу глаза и рот, и тогда ребеночек родится немым или слепым.
Суеверные селянки
По обычаю в небогатых семьях - в особенности тех, где рабочих женских рук не хватало, - селянки работали вплоть до самых родов. Случалось, что беременная крестьянка до последнего часа трудилась в поле: сгребала сено, вязала на жнитве рожь или овес, работала на молотьбе. Бывало, когда родовые схватки заставали её прямо за работой: во время дойки коровы, при прополке травы на огороде, в поле, на сенокосе, за сбором грибов или ягод в лесу. Основной причиной неожиданных родов являлась суеверная уверенность родни, что беременность, особенно молодухи, нужно было скрывать вплоть до самого последнего момента. Считалось, что беременную женщину можно было легко сглазить, испортить, оговорить. Именно поэтому селянки верили, что роды у них якобы будут проходить тяжело, мучительно, а возможно и с большими осложнениями. Потому зачастую роды проходили вовсе не в крестьянской избе и втайне.
До первой четверти XX века многие крестьянки рожали в бане, на сеновале, в клети, сарае, амбаре, на гумне, в овине, в закутках для скота, овчарнях, хлевах, конюшнях или в каком-нибудь другом укромном месте на дворе. Лишь бы «схорониться от постороннего глаза». Так, например, в таких укромных местах рожали ветлужские крестьянки. Нечто подобное происходило и в Арзамасском уезде нашей губернии: пока женщина рожала в сенях, при входе в избу мужики выбивали косяк с дверью. Когда же младенец нарождался, повитуха подавала его (завернутого в пеленку) в избу, стоя задом к дверям: также спиной к двери вставал и принимавший дитя родственник.
Если в городах роженицы часто прибегали к помощи акушерок, то суеверным селянкам роды при помощи акушерки были неприемлемы. «Акушерки в большинстве своём были девушками, они могут и сглазить», – так думали деревенские бабы. К тому же использование во время родов медицинских инструментов они считали большим грехом. Именно поэтому услугами акушерок в исключительных случаях пользовались лишь богатые и зажиточные деревенские кулаки. Простые же крестьяне всегда предпочитали деревенских повитух. Их основной задачей было принятие родов и обрезание пуповины. Тем не менее, эти женщины выполняли ещё множество медицинских процедур над ребёнком и роженицей, сопровождая их разнообразными магическими действиями.
Часто в деревнях повитух называли – «пупорезница», «пупорезка», «пуповязница». А их помощь по отношению к новорождённым и их матерям – «бабиться», «обабливать», «бабить».
Настоящей повитухой, работающей на благо деторождения, могла быть не обязательно пожилая женщина. Главное - чтобы у неё не было месячных очищений. К тому же она должна быть безупречного поведения и преданная мужу.
“Абортисток“ сжигали вместе с домом
«Искусство» деревенских повитух в старой деревне должно было быть направленно только на сохранение жизни и матери, и младенца. Подозрение, что повитуха тайно занимается абортами, то есть совершает великий грех, могло навсегда лишить её «врачебной практики». Как-то в одной нижегородской деревне крестьяне узнали, что одна нерадивая повитуха «не только повивала, а еще и производила беременным выкидыши: «Даст бабка девке деревянного масла, смешанного с лошадиным дерьмом и керосином, та и сбросит…». За это бабку селяне чуть не лишили жизни.
И действительно, избиения, наказания и даже убийства таких лжеповитух крестьянами и нижегородскими рабочими и до, и после революции в Нижегородской губернии иногда случались. Об этом в рубриках «Происшествия» не раз сообщали газеты – «Нижегородский листок», «Волгарь», «Нижегородская коммуна» и другие. Например, в одной из них сообщалось, что как-то раз рабочие настолько сильно осерчали на одну пожилую “абортистку“ (женщину, производящую аборты), что «дошло до греха»: они сожгли «ведьму» вместе с ее собственным домом. Однако за это жестокое убийство многие из участников той расправы были привлечены к суду.
Повивальные экзекуции
В XIX - начале XX века женщины рожали лёжа, иногда стоя. В момент схваток русских баб иногда водили по помещению до тех пор, пока из лона не показывалась головка младенца. Для всех повитух было важно, чтобы роженицу при родах тошнило и рвало. С этой целью «родих» поили сажей, мыльной водой, дрожжами, конопляным маслом, заставляли давиться собственной косой, горлышком пустой бутылки (для раздражения глотки), делали им массаж живота. В старину считали, что после рвоты потуги пойдут намного быстрее. Во многих губерниях, в том числе Нижегородской, для усиления потуг и большего напряжения роженицам давали дуть в пустую бутылку.
Известный этнограф Мария Торэн так описывала крестьянские роды в Варнавинском и Ветлужском уездах: «Роженица нередко таскается по избе до полного изнеможения и потери сознания, стучит иногда пятками о порог, ползает вокруг стола, бабка иногда дает ей в руки зажженную венчальную свечу, сама читает при этом «Св. Боже» или шепчет: «Освободи, Господи, душу грешную, а другую безгрешную».
В том же Варнавинском уезде участвовать в процессе деторождения повитухи даже заставляли мужа роженицы. С этой целью будущий папаша взваливал жену к себе на спину и, схватив ее за бёдра, ходил по избе, «поминутно встряхивая». В Ветлужском уезде находившийся рядом супруг кричал, будь то от боли, имитируя родовые крики.
Но еще более тяжкой экзекуцией было, когда повивальные бабки на ремнях подвешивали рожениц за ноги к «воронцу» или к «матице» (брусу, держащему потолок в избе). Такие случаи зарегистрированы в начале XX века этнографами в Поветлужье. Летальные исходы от эдаких перечисленных приемов «народной хирургии» были отнюдь не редкостью.
Повитухи, конечно, издревле хорошо знали мастерство ручного поворота плода и применяли кровоостанавливающие лекарственные травы. При каждой схватке, накрыв живот роженицы, «чтобы не вышло остуды», принимавшие роды женщины внимательно следили за ходом младенца. Однако иногда, особенно при трудных родах, повивальные бабки были не в силах оказать помощь будущей матери. Тогда на помощь приходили профессиональные акушерки и врачи. Однако в некоторых случаях было уже поздно: после многочасовых потуг и «повивальных экзекуций» роженица все равно могла помереть «от смертных ключей красок» (безостановочно-усиленного кровоизлияния из матки).
Известный в Нижнем Новгороде в начале XX века доктор Г.И.Родзевич так описывал свою первую акушерскую практику. Как то позвали его к бабе, рожавшей десятый раз и мучившейся шестые сутки. Что только не делали с ней повитухи: и на дверь подвешивали, и трясли, и мяли, и давали ей «коричневых капель» (Т-ра Cinnamomi). Они заставляли роженицу дуть в пустую бутылку, засовывали в рот волосы для рвоты, поили святой водой, зажигали над ней венчальные свечи… Затем четыре раза просили священника растворить Царские Врата, дабы «разверзлась утроба». Однако ничего бедняге помогло - она и младенца потеряла, и сама сгинула.
Один из самых вопиющих случаев произошел в Нижегородской губернии в 1880-е годы. Тогда Нижегородский окружной суд приговорил к аресту двух повитух, попытавшихся помочь роженице разрешиться от беременности. Как они принимали роды нам неведомо, однако в результате их действий младенец был разорван пополам, а его головка осталась в матке. Бедная же родильница, как говорили в старину, померла от «смертных ключей красок».
Послед и “рубашка“
С рождением ребёнка функции повивальной бабки не заканчивались. На Руси считалось, что через послед, как и через пуповину можно было нанести непоправимый вред роженице и ребёнку. Поэтому каждая повитуха была обязана спрятать послед так, чтобы никто и никогда не смог добраться до него. В Нижегородской области послед иногда закапывали в доме – в красном углу - под иконами, под порогом, под печью, то есть в тех местах, которые считались наделённые доброй магической силой. Жившие в Варнавинском уезде крестьяне считали, что если детское место не хоронить три дня, то детей не будет три года.
По сообщению того же врача Родзевича в самом Нижнем Новгороде во многих домах послед клали на 6-9 дней под перину родительницы. Затем, смешав его с ломтём солённого ржаного хлеба, завертывали в чистую тряпицу и закапывали в землю. «Хоронили послед в том месте, где ни человек, ни зверь не ходит» - в сарае, на чердаке, в чулане. Существовало поверье, что если кто-то из домашних животных съедят послед, роженица умрёт.
Бережно крестьяне относились и к «рубашке», то есть к околоплодной оболочке. Ее почитали как предмет сакральный: высушивали, прятали в сундуки, носили на шее как ладанку рядом с крестом-тельником. Считалось, что «рубашка» (отсюда и поговорка «родился в рубашке») приносила счастье не только появившемуся в ней на свет, но и всей его семье. Матери передавали высушенную «рубашку» по наследству детям и внукам.
Новорожденным детям селяне старались поскорее дать имя. Это касается и русских, и поволжских финнов – мордвы и марийцев. И те, и другие старались побыстрее окрестить дитя, потому как верили, что если младенец умрет некрещенным, то его душа никогда не сможет найти своего упокоения и непременно станет являться живым родственникам в образе нечистой силы. Ведь в старину многие народы верили, что физическая смерть вовсе не является концом пути, и она ни в коем случае не прекращает человеческого бытия...
