Однажды в Америке оказалась нижегородка – рыжеволосая красотка Эльвира Барякина, голова которой была набита смелыми планами и сюжетами исторических романов. Планы сбылись, романы написаны.
Ее книги читают в России и за рубежом. В родном Нижнем писательница не была восемь лет. Приехала по делу – на презентацию книги “Белый Шанхай”. Действие романа происходит в 20-х годах в Китае. Следом за ним появятся два других романа из новой трилогии, они посвящены Москве и Нижнему Новгороду.
Мужа покорила как автор
– Эльвира, как вы попали в Америку?
– У меня была романтическая история. В Интернете я познакомилась с будущим мужем. Сначала он мне рассказывал об Америке, я – о России. Это был “этнографический” интерес друг к другу. Он говорил, что мои письма – его личный развлекательный журнал. Мы кокетничали друг с другом, это продолжалось года полтора. Потом встретились в Питере. Но тут произошел сбой в наших отношениях – грянуло 11 сентября. После этого американское посольство совершенно потеряло голову и перестало выдавать визы. Это очень унизительное чувство, когда какие-то чиновники, которых ты знать не знаешь, решают твою судьбу и не пускают к любимому человеку. Мне с трудом разрешили выехать. Так я перебралась в Америку.
– Почему вы решили поделиться с начинающими писателями секретами продвижения книг на рынке?
– Когда я написала свой первый роман, его было очень сложно “пристроить”. Я жила в Нижнем Новгороде и не представляла, как это делается. Как новичок я совершила массу ошибок. Когда приехала в Америку, увидела там массу учебников для писателей. Подумала: а почему у нас этого нет? Нашла множество сайтов по этому вопросу. К сожалению, все на английском языке и применительно к американскому книжному рынку. Есть общие моменты, но у нас очень многое по-другому. Так появился “Справочник писателя” на моем сайте.
– Откуда вы брали материал для романа “Белый Шанхай”?
– Я живу в Лос-Анджелесе, это четыре часа на машине до Сан-Франциско. Знающие люди рассказали, что там находится славянский архив. Я встречалась в Сан-Франциско с представителями шанхайской эмиграции, работала в библиотеке Стэнфордского университета. Там я отыскала мемуары, которые никогда не публиковались. Тексты были набраны на машинке “с ятями”, многое изложено не литературно. Но это были очень интересные материалы. Кроме того, в библиотеке нашла мемуары англичан, французов. Русские в Шанхае существовали не в вакууме. Роман “Белый Шанхай” – не только о белогвардейцах, но и о белых людях в Китае.
В Китае белая эмиграция оказалось в невыгодном положении по сравнению с Парижем или Америкой. В 1949 году к власти пришел Мао Дзэдун. Он велел всем белым людям убираться из Китая. Его движение было националистическим, направленным против “белых колонизаторов”. Наши эмигранты были поставлены в незавидное положение. Им некуда было ехать. Советский Союз был сверхдержавой, победившей во Второй мировой войне. Сориться из-за белоэмигрантов со Сталиным никто не хотел. Духовный лидер эмиграции епископ Иоанн Шанхайский едва договорился с американским правительством. Тысячи людей оказались в Сан-Франциско. Они оставили мемуары.
– Чем вам интересен этот город?
– Мы вступаем в эпоху глобализации. Люди могут худо-бедно изъясняться на английском языке, смотрят одни и те же фильмы. Шанхай 20-х годов был прототипом нашего мира. В то время общество было чрезвычайно расистским. Например, англичане терпеть не могли русских. Но избавиться от наших соотечественников было невозможно. А когда они выучили язык и устроились на работу, все поняли, что приехали не бандиты, а инженеры, врачи, бизнесмены.
Огромное количество русских кадетов служили в полиции, боролись с торговлей опиумом. Вместе с белогвардейской эскадрой в Шанхай прибыли два кадетских корпуса. Весь сюжет книги основан на реальных фактах. Все воссоздано – от моды до архитектуры. Я должна знать планировку улиц, маршруты трамвая. Только в этом случае появляется достоверный мир. Выдумка всегда бледнее реальной жизни.
Герои, конечно, собирательные. Внешний мир человека я могу посмотреть в мемуарах. А внутренний должна создавать как художник.
– Какие истории вы нашли в воспоминаниях?
– Например, линию священника-расстриги отца Серафима. Всю войну он был очень миролюбив, молился, старался примирить стороны. Он оказался в Шанхае, где была всего одна русская церковь. Служить негде, а надо кормить семью. Поэтому он стал боксером, выступал на ринге против китайских борцов – такой огромный белый боец с бородой. Китайцы, люди азартные, делали на него ставки.
Еще одна история мальчика. Его родители – казаки, боровшиеся против советской власти, хотели уехать в Китай. Но обоз разгромили, взрослых убили, а он убежал.
Его подобрали китайские монахи, устроившие скит в лесу. Через несколько лет он знал язык, иероглифы и основы буддизма. Некий странник занес в монастырь тиф. Монахи умерли, так как у китайцев не было иммунитета к этой болезни, а мальчик выжил. В Шанхае он прибился к белогвардейской эмиграции. Таких историй много.
Наш ответ Мураками
– Вы не были в Нижнем Новгороде восемь лет. Многое изменилось за это время?
– Не ожидала, что Нижний Новгород окажется настолько классным! Хожу по улицам, фотографирую, у меня душа поет. Нижняя часть города мало изменилась. Только деревья выросли и дома обветшали. Приезжаю в верхнюю часть города – кругом свежая зелень. Очень сильный контраст после пустынного климата Калифорнии. Там пальмы – палки высотой в пятиэтажный дом, а сверху хвосты пуделиные.
Вчера я с подругой гуляла на Гребешке. Сюда надо возить людей и показывать эту красоту! Почему здесь нет туристов? Я объясняю американцам, что есть такой Нижний Новгород. Никто про него не слышал. Даже в Москве, в издательстве, когда я сказала куда еду, меня спросили: “Это рядом с Питером?”. Если нет информации – телепередач, статей в журналах о путешествиях, как люди узнают про город?
– Ваша книга о Нижнем Новгороде готовится?
– Да. Я воспою город в лучших традициях жанра! Расскажу про старый Нижний Новгород. Это был уникальный мир. К примеру, в начале XX века здесь было около 100 тысяч жителей, а через Нижегородскую ярмарку проходило два миллиона человек. Смотришь старые альбомы – это было насколько красиво! Просто мир, унесенный ветром! Материалы у меня есть. Книга выйдет, я думаю, весной.
Считаю, что надо продвигать русскую литературу на Запад – ее там не знают. У нас есть феномен японской культуры – мы едим суши, читаем Мураками, хотим поехать в Японию. Значит, кто-то приложил к этому усилия.
Если мы хотим, чтобы наш голос был услышан, чтоб мир формировался в том числе под наши стандарты, мы должны говорить о себе.
– А как вы относитесь к переименованию улиц?
– Мне кажется, улицы в центре города должны носить исторические названия. На Автозаводе, который строился в 30-50 годы, те имена, которые были даны им при рождении. Это наша история. Я рада, что улица Воробьева стала Малой Покровской. Потому что Воробьев, председатель Нижегородского ЧК, был одним из жесточайших палачей: запугивал людей, брал заложников. По его вине погибло множество нижегородцев. Он занимался реквизициями, откровенным грабежом.
– Ваше отношение к этим людям – не результат антисоветской пропаганды? Когда появился интерес к истории города?
– Я училась в лицее № 25, что на площади Лядова. Мы ходили обедать в столовую напротив Вдовьего дома: школьная нам не нравилась. Один раз я увидела разрушенный храм – Крестовоздвиженский собор. Лестницы не было, я забралась в окно. Наверху под куполом увидела что-то невероятное: лучи, падавшие сквозь пробоины, освещали герб Советского Союза, сквозь который просвечивал лик Христа. Икона была заляпана гербом. После этого я пошла в Ленинку, чтобы узнать, что здесь было раньше.
Кто-то из соседей рассказал, что там был завод бритвенных принадлежностей. Я узнала, что еще в соборе была тюрьма, где люди спали вповалку. Зимой их держали в холодном помещении. Тогда отношение ко многим событиям изменилось. Появились не столько религиозные чувства, а общечеловеческие. Это был 1992 год, первый толчок к изучению нижегородской истории. Тогда я стала читать старые газеты – “Нижегородский листок”, “Волгарь”. Много хорошей прессы было в Нижнем Новгороде до революции.
